А Ахира-то прав, подумалось Карлу: ну точь-в-точь Ольмин, только помоложе, поглаже. Может, взгляд поострей, улыбочка померзопакостней… но и всё.
К пятерке наверху подошел еще один.
— Не глупи. Давай я все-таки погружу его в сон. Тебе же будет проще заковать его.
Юноша пожал плечами:
— Делай как знаешь.
Маг воздел руки; с губ его полетели резкие слова, что забывались, едва будучи услышаны.
Глаза Ганнеса закрылись. Карл ощутил лишь мгновенную слабость.
Он крепче сжал меч. Маг побледнел.
— Не работает! — взвизгнул он. — Что-то мешает…
Карл не стал ждать, пока маг закончит. Он рванулся в сторону, позади в палубу ударили стрелы. Воин нырнул в дверь и огляделся. Наверху громыхали сапоги.
Отсюда не выбраться. Кормовой люк они закроют прежде, чем Карл до него доберется.
Каюта капитана. Путь, которым он пришел. Карл помчался к каюте, захлопнул за собой дверь и задвинул засов.
По ту сторону двери перекликались голоса, гремели шаги. Можно нырнуть, уплыть и… нет. Если вражеский маг еще не уничтожил Вотансена — он, возможно, делает это как раз сейчас. Уплывать с корабля и предупреждать Вотансена попросту нет времени.
Надо no-быстрому покончить с ними, потом заняться магом. Или… Взгляд его упал на бутылки с ламповым маслом.
Надо попробовать. Покуда тяжелые удары сотрясали дверь, он откупорил одну из бутылок и разлил масло по всей комнате, обрызгав заодно и себя. Из мешочка с огнивом он вытащил кремень, отбросил мешочек и вскрыл бутыль с целительным бальзамом.
Удары сделались громче.
Еще пара секунд — и они ворвутся сюда. Последний, быстрый, жадный глоток сладкого настоя — на счастье, остаток жидкости — на себя, осторожней, не залить бы меч и кремень… Убедившись, что целительный бальзам покрывает его с головы до ног, Карл отбросил пустую бутыль, открыл еще одну и выпил ее целиком.
Открыв последнюю бутылку масла, воин зажал ее в руке. Один удар — и меч вошел в промасленную стену у двери. Карл хорошенько полил маслом меч и швырнул пустую бутылку на пол.
Он достал еще одну бутыль бальзама и принялся ждать, пока работорговцы высадят дверь.
Дерево оказалось прочным — а вот засов поддавался, скрипом и скрежетом выражая возмущение против подобного с собой обращения.
Дверь упала внутрь, Карл набрал в грудь воздуху — и сильно, с оттяжкой ударил кремнем по клинку.
Посыпались искры. Одна упала на масло.
Каюту охватило пламя.
И Карла — тоже. Пламя пожирало его; кожа трещала в огне, от боли захватывало дух. Но он тут же исцелялся — чтобы сгорать снова.
Пламя горело горячей, ярче. Оно лизнуло его веки, Карл вскрикнул и зажмурился.
Разбив бутылью бородатую рожу, Карл вырвал из стены клинок, ударил — и снес голову работорговца с плеч.
Боль пронзила его живот, а с ней — скользящий холод стального клинка. Карл отшатнулся, отбивая удар, размахнулся и, как кинжал, метнул меч во врага — клинок вошел тому в грудь до самых «усов».
В этот миг чья-то рука вцепилась в бутыль с бальзамом.
Нет. Бальзам был единственной надеждой Карла выбраться отсюда живым. Он зубами вцепился в руку, разрывая мясо и мышцы, солоноватая кровь наполнила рот.
Рана исцелилась, и боль унялась, но огонь по-прежнему пылал — и по-прежнему жег его. Карл потянулся и свободной рукой ухватил ухо какого-то врага. Работорговец взвыл — а Карл одновременно поднял колено и дернул вниз руку, размозжив вражье лицо, как корзинку с яйцами.
Крик все еще стоял у него в ушах — но теперь это был только его крик. Карл выскочил через дверной проем в коридорчик. Воин горел.
Его правая рука сжимала бутыль, но пальцы не действовали. Он поднес пробку ко рту, сжал зубами и вырвал прочь.
Глотая сладкий напиток, он поперхнулся. Поборол кашель и вылил часть бальзама на себя, плеснув немного в глаза.
Боль стихала. Карл открыл глаза. Сперва зрение было затуманено: он словно смотрел сквозь воду.
Потом к зрению вернулась ясность. Карл плеснул немного бальзама в дыры дымящихся штанов, чувствуя, как уходит боль в обожженных ногах и бедрах.
Боль прошла. Отбросив пустую бутыль, он выдохнул, потом всей грудью вдохнул свежий, прохладный воздух. Позади из каюты выползало пламя. Сквозь его стену Карлу виделись недвижные, разбросанные по каюте тела; их пожирал огонь.
Рядом с ним, в коридорчике, с мечом в груди сидел мертвец. Глаза его незряче уставились на Карла, когда тот вытаскивал меч.
Вонь паленого мяса лезла ему в нос. Задыхаясь, он пошел по коридору назад.
Ганнес неподвижно лежал на полу.
— Ганнес! — Карл сперва легонько, потом сильнее похлопал его по щекам. — Очнись.
Веки Ганнеса дрогнули, потом распахнулись. Он схватил Карла за руку.
— Корабль горит. Прыгай за борт. Да побыстрее.
— Мой корабль…
— Твоя жизнь! Шевелись! — Карл рывком поставил Ганнеса на ноги и толкнул в коридор. — Выбирайся через кормовой люк; я пошел за магом.
Карл помчался к носовому трапу, взбежал наверх — ноги ощущали каждую ступень. Воин вырвался к свету.
На берегу шумел бой.
Не отвлекаться. Где…
Маг стоял на носу «Бородавочника», ветер трепал его волосы, развевал одежды — а он, воздев руки над головой, бормотал непонятные Карлу слова.
Молния с треском сорвалась с его пальцев, стрелы ярче, чем солнце, ударили в берег.
— Маг! Заколдуй меня!
Маг обернулся — и с его потного лица медленно сползла краска; глаза расширились.
— Карл Куллинан. Подожди. — Он поднял руки. — Пожалуйста, не надо. Мы можем договориться…
Карл шагнул вперед.
Маг снова пробормотал заклинание. С его пальцев вновь сорвалась молния, проскочила несколько футов, что отделяли мага от Карла…
…и осыпалась дождем искр в паре дюймов от Карловой груди, так и не коснувшись воина. Карл шагнул еще раз.
— Меч — это меч Арта Мирддина.
— Сотворенный убивать магов.
Еще шаг.
И снова маг вскинул руки.
— Подожди. Я сдаюсь. Я о стольком смогу рассказать тебе, Карл Куллинан, столько смогу для тебя сделать… Подожди, прошу тебя.
Карл остановился в трех футах от него и опустил острие.
Маг мгновенно расслабился, улыбка облегчения озарила его лицо.
Карл улыбнулся в ответ — и нанес удар. Всего один.
