Простые проблемы или подождут, или вы решите их сами, пока супруг в отъезде. Поэтому ведь они и зовутся простыми — верно? Они не так уж и важны. А ничего серьезного за время, пока муж собирает рюкзак и идет к двери, вам все равно не решить. Не время даже пытаться.
Он все равно уйдет — но всю дорогу только и будет думать, что о них. Так что отложите разборки. Для них не время и не место. Не время и не место что-то обсуждать; нас с Кирой это касалось в первую очередь.
Самым правильным, самым очевидным для меня было просто не услышать ее последних слов.
— Верно, — сказал я. — Но чтобы я оставался, ты тоже не хочешь. Для тебя ведь невыносимо мое прикосновение, помнишь?
— Прошу тебя! Не вини меня в этом. — Она стояла в дверях. — Я не виновата, Уолтер. Я стараюсь, но всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне, это как... — Она подняла руку, извиняясь. Ее била дрожь. — Прости.
Собирающимся в путь мужьям Уолтер Словотский советует то же самое.
Я стиснул ее руки — она вырывалась, но мне было уже плевать.
— Но не виноват и я, Кира. Не я сотворил это с тобой, и нельзя меня в этом винить. Я не... — Я осекся и выпустил ее. Она обхватила себя за плечи и отвернулась. Плечи ее тряслись.
— Нет.
Я не могу всю жизнь платить за боль, которую причинили тебе другие, подумал я. Но не сказал.
«Если хочешь знать мое мнение — вы оба не виноваты». — Сказанное Эллегоном предназначалось только мне.
Спасибо. Мне нужно было это услышать.
«Всегда к твоим услугам... Так мы отправляемся или хочешь еще немного пообщаться с женой?»
Я поцеловал кончики пальцев и помахал ими ее спине.
— Прощай, Кира.
Ах, разлука столь сладкое горе...
Солнце разогнало предутреннюю прохладу, но на востоке собирались облака, и тучи грозили дождем. Время отправляться: лететь сквозь дождь — удовольствие малое.
Джейсон и Андреа уже взобрались на широкую Эллегонову спину и привязались к сиденьям, а Ахира еще возился у дракона под брюхом — проверял узлы. У меня, как у всех, есть чувство самосохранения, но лететь на драконе — совсем не то, что скакать на лошади. Если что пойдет не так — он сообщит.
«Кстати — говорю специально для тебя, — несколько кусков каната большой разницы не делают».
Эллегон фыркнул, напугав солдат, собравшихся во дворе пожелать нам удачи.
Дория всерьез отнеслась к своим обязанностям управительницы — из кармашка ее рубахи торчал список дел.
— Собираешься навести тут порядок к нашему возвращению? — Я понимающе подмигнул.
Она улыбнулась и пожала плечами.
— Отринув Мать, я потеряла профессию; надо же мне что-то делать.
Ей виднее. Но если уж на то пошло — в школе Приюта всегда есть для нее вакансия. Обучать детишек английскому, праву да мало ли чему. К тому же и Лу Рикетти будет рад, что она рядом...
— Пока... хозяйка.
Я фыркнул, чмокнул Дорию — вскользь, — взобрался наверх и привязался к седлу позади Тэннети.
Она обернулась и одарила меня быстрым пристальным взглядом.
— Долго ты.
— Оставь, — сказала Андреа, и она умолкла.
— Все в порядке? — Ахира тоже поднялся и затягивал ремни. Слишком туго — летать гномы не любят почти так же, как плавать на кораблях.
Джейсон коснулся торчащей под курткой рукояти револьвера.
— Все в норме.
Тэннети сложила руки на груди и откинулась на укрепленный меж нами тюк.
— Порядок.
Андреа сделала нетерпеливый жест:
— Поехали!
— Заводи, птичка, — сказал я.
«Держитесь...»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЕЛА ДОРОЖНЫЕ
Глава 10,
в которой мы прибываем в Феневар и нападаем на горячий след
Город — это люди, а не дома.
Томас Фуллер
Памятка путешественнику: не бросай камнями в ребят с оружием.
Уолтер Словотский
Я всегда таскал идеи, где только мог. Я не так изобретателен, как Лу: чем богат — тем и рад.
Мысль писать «Воин жив» я позаимствовал у старшего брата, Стива, — было у него что-то похожее в одной из тех считанных вьетнамских историй, которые он мне вообще рассказывал. (Это когда он не пил. Пара пива — и он начинал травить байки и пил дальше без продыху, пока не сваливался под стол.)
Это было не что-то из его дел: почти весь свой срок во Вьетнаме он провоевал стрелком на вроде как невооруженном вертолете; это называлось «сачок» — но такая была привычка у наземных солдат: оставляли туза пик, карту смерти, на мертвых врагах. Он это объяснял так, что, наверное, началось с того, что у кого-то оказалась неполная колода карт и кто-то решил, что это будет остроумно. Кончилось тем, что многие подразделения напечатали собственные карты, со своим названием.
— Погоди, я как-то не понял, — сказал я тогда. — Они думали, что «чарли»...
— Ты там не был, — спокойно перебил он. — Называй их вьетконговцами, или северовьетнамской армией, или просто противником.
— ...они думали, что противник, обнаружив тела своих людей, испугается, увидев у них на головах игральную карту?
Он пожал плечами:
— Я же не говорю, что в этом был смысл. Я только сказал, что они так делали. Но смысл был. От этого война становилась более личной. Был способ сделать ее еще более личной, — добавил он. — Но мы это редко делали.
— Я думал, что ты все время просто летал, — сказал я.
Если он будет меня упрекать...
— Просто летал почти все время, — ответил он.
И больше ничего не сказал.
По мне — так чем дальше от Эвенора Эллегон нас бы высадил, тем лучше. Самым правильным было бы, по-моему вообще отправиться в другую сторону.
План, однако, был не таков. План был — высадиться на побережье поодаль от Эвенора. Феневар для этого вполне подходил. Удобнее всего было бы высадиться за какими-нибудь прибрежными скалами, да вот беда: скал близ Феневара нет, а есть лишь плоский, низкий берег, заболоченный почище озерного. Ни тебе леса, ни какого другого укрытия; как на всех пригодных землях вокруг Киррика, пашня доходит чуть не до самой воды, а порой и дальше — на болотистых мелководьях выращивают окультуренный дикий рис.
Дракону пришлось высадить нас дальше, в холмах предгорий — в добром полудне ходьбы до города.
Давно, еще в дни охоты на рабовладельцев, мы поняли, что безопасность Эллегона напрямую зависит от двух вещей: насколько удален и пуст район приземления — раз, и сколько времени пробудет дракон на земле — два. Мы хотели оба риска свести к минимуму.
