– Я согласна, – отозвалась она.
Она осторожно стерла носком правой туфли участок круга. На это потребовалось несколько секунд, но, как только линия оказалась разомкнута, призрак с радостным воплем проскочил мимо Фреды.
Но, очутившись за пределами круга, он заколебался, медленно повернулся и взглянул на меня.
– Ты сдержал слово...
– Да. – Я скрестил руки на груди. – Я всегда держу свое слово.
– Я не верил, что ты его сдержишь...
– Договор есть договор. Иди своей дорогой. И не возвращайся, дух.
Но призрак все медлил.
– Я отвечу на один вопрос, который ты не догадался задать...
Заинтересовавшись, я придвинулся поближе.
– И на какой же?
– Твой истинный враг – не Утор... Он говорит о тебе почти что с восхищением.
– Убийство – странный способ выразить восхищение! – хмыкнув, заметил Эйбер.
– Тогда почему он приказал тебе убить меня? – поинтересовался я у призрака.
– Потому что он боялся того, что произойдет, если он не отдаст такого приказа...
А потом призрак со вздохом растаял, уйдя в ожидавшее его посмертие, каким бы оно ни было.
Я задумался над его прощальными словами. Что же такого могло произойти с Утором, если бы он не стал отдавать приказ о моем убийстве? Он – король, и его воля должна быть законом. Должно быть, над ним и вправду нависла серьезная угроза; что-то вынуждает его действовать, причем не мешкая.
Чего он может бояться? Возможно, мятежа? Попытки захватить трон? Или существует некто, достаточно могущественный, чтобы свергнуть Утора, если он выкажет себя слабым или нерешительным?
Быть может, это Лорд Зон?
Я вздохнул. Если бы только они оставили меня в покое! Мне не было ни малейшего дела ни до Хаоса, ни до Логруса. Все, чего я хотел, – жить в мире. И все, что я делал до сих пор, я делал лишь ради самозащиты. В конце концов, это они постоянно нападали на меня, а не я на них.
Неужто Путь и впрямь настолько могущественен? Неужто и вправду он настолько ослабляет Хаос, что Утор оказался вынужден выступить против меня, чтобы защитить свои владения и успокоить подданных?
Нам уже было известно, что время работает на Утора – пока в Амбере проходили дни, в Хаосе успевали пройти месяцы. Нам следует поторапливаться, иначе нас захватят врасплох, неподготовленными.
– Ты понял, что нам грозит, – сказала Фреда.
Я кивнул:
– Да. Нападение произойдет скоро.
– Ты должен быть готов.
Фреда вытянула правую руку. На ладони у нее лежала колода Карт, изображениями вниз.
– Опять твои предсказания? – со смехом поинтересовался я.
– Мне не до веселья, Оберон.
Я пожал плечами, взял колоду, дважды перетасовал ее и вернул Фреде. Она развернулась и направилась к себе в комнату – возможно, чтобы наедине посоветоваться с картами. Она знала, что я не особенно верил в предсказания.
– Если увидишь там хорошие новости, дай мне знать! – крикнул я ей вслед. – Возможно, я найду им какое-нибудь применение!
– Ты бы лучше не относился к ее способностям так легковесно, – заметил Эйбер. – Фреда – она и вправду могущественная чародейка.
– Предсказывать будущее может всякий. Фокус в том, чтобы делать это правильно.
– Ты же знаешь, что будущее способно изменяться. Именно поэтому столько предсказаний и не сбылось. О! У меня же есть кое-что для тебя!
– И что же?
Эйбер запустил руку в поясную сумку и вытащил новую Карту. Цвета были яркими, почти флуоресцентными. Я взял Карту.
– Неплохо. Новые краски?
– Я вчера провел все утро, добывая красители. Здешние совершенно несхожи с теми, которыми я привык пользоваться, но они тоже неплохи.
На карте был изображен главный двор замка. Недурственное сходство.
– Может, тебе понадобится срочно вернуться сюда, – пояснил Эйбер. – А мало ли, вдруг нас с Фредой не окажется под рукой?
Я улыбнулся:
– Спасибо!
– Ой, да не за что. – Эйбер небрежно отмахнулся, но видно было, что похвала его обрадовала. – Мой скромный вклад в общее дело.
Я добавил новую Карту к своей колоде, поколебался, потом вытащил Карту с портретом отца. Эйбер ничего не сказал, но в глазах у него появилось умоляющее выражение: «Не надо, ну пожалуйста!»
– Придется, – сказал я. – Необходимо сообщить ему о случившемся. Возможно, он сумеет чем-нибудь помочь. Пойдем со мной, если хочешь.
– Ты же знаешь, что отец меня терпеть не может!
– Да нет, терпеть тебя он вполне может. Просто ты ему не нравишься.
– Еще хуже.
Эйбер вздохнул и отвернулся.
Я сказал это наполовину в шутку, но, видимо, задел больное место. Я вовсе не хотел причинять Эйберу боль. Надо мне научиться придерживать язык.
– На самом деле я вовсе не это имел в виду, – быстро добавил я. – Я...
– Я знаю, что ты имел в виду, Оберон! – отозвался Эйбер. – Можешь не беспокоиться. Правда – штука болезненная, но я это как-нибудь перенесу. Переносил же раньше. Кроме того, я буду смеяться последним. Я намерен его пережить. Долгожительство – наилучшая месть. Я рассмеялся.
– Во всяком случае, у тебя есть план.
Я поднял отцовскую карту и сосредоточился на изображении. Шут медленно изменился, превратившись в низкорослого мужчину, с ног до головы одетого в коричневое.
– В чем дело? – сердито спросил он.
– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал я. – Я убил в замке убийцу, который покушался на меня. У него были при себе Карты.
– Что?! – вырвалось у Дворкина. – Ты не пострадал?
– Со мной все в порядке.
Отец потянулся ко мне, и я ухватил его за руку. Один шаг, и я уже стоял в его библиотеке. Полки были забиты беспорядочной мешаниной книг и свитков.
– Где ты это взял? – спросил я, удивленно оглядывая полки.
– Логрус.
Я покачал головой. Он здесь всего несколько недель, и уже нагреб столько, что за всю жизнь не прочитаешь. Барахольщик – вот он кто.
Отец хохотнул:
– Не бойся Логруса, мальчик мой. Вот его руки...
Я недоуменно взглянул на него:
– Руки?
У него что, опять нелады с головой? Отец рассмеялся:
– Те, кто ему служит. Теллопс. Люди Утора. Другие.
Я открыл было рот, но прежде, чем я успел произнести хоть слово, где-то снаружи громко зазвонил колокол. Мы быстро переглянулись и выскочили за дверь. Что там еще стряслось?
