Доменг в растерянности повернулся к Метте.
– Ничего, Доменг, – примирительно сказала она, – может это и к лучшему – будет кому сменить тебя на вахте, – и весело подмигнула Итою.
– Вот видишь, – обрадовался старик, – у девочки-то ума побольше, чем у тебя.
Доменг только сокрушенно развел руками. Они еще не успели как следует занять свои места, как вдруг дедушка Итой закричал громовым голосом:
– Отдать концы!
От неожиданности пассажиры сели, и лодка отчалила. Только они вышли в открытое море, как дед решил, что настала пора для новой команды.
– Поднять парус! – выкрикнул Итой, молодо блестя глазами.
– Дед, ну что ты орешь? – возмутился Доменг. – Так кто-нибудь за борт может свалиться, доиграешься! И вообще, никакой это не корабль, а всего лишь маленькая скорлупка.
Дедушка Итой прямо-таки позеленел. Большего оскорбления ему нельзя было нанести.
– Скорлупка? – задохнулся он. Отдышавшись, потянулся к Рене: – Одолжи-ка мне свой ремень, сынок. Давно пора вздуть мальчишку. Совсем отбился от рук, – и погрозил внуку высохшим пальцем.
– Да что вы, в самом деле, – решила разрядить обстановку Метта. – Это, конечно, не корабль, но отличная большая лодка. На скорлупке мы не рискнули бы выйти в море.
– Вот, вот, – приободрился Итой, – светлая у тебя голова, дочка, – и сочувственно похлопав Доменга по плечу, произнес: – Ничего, внучек, может, твои дети в меня пойдут, ты-то у нас умом не больно вышел.
Доменг расхохотался и расцеловал деда. Настроение у всех поднялось, и мир был восстановлен.
Итак, маленькое суденышко с пятью пассажирами на борту вышло в открытое море Сулу и, распустив парус, двинулось к острову Калимантан, или Борнео, как до сих пор называют его во многих странах. Дедушка Итой, не пожелавший доверить руль Доменгу, сидел на корме с видом бывалого кормчего, обводя морские просторы орлиным взором.
Ургонд дремал на сухих досках под тентом. Рене с Меттой любовались морским пейзажем и проплывающими мимо небольшими островками, которые кудрявыми шапками возвышались над морем.
Острова эти имели плохую репутацию. Суда и лодки обходили их стороной – ходили слухи, что они служат пристанищем для пиратов, контрабандистов и повстанцев. Но никто из наших новоявленных мореплавателей об этом не знал.
Доменг, похожий на изящную бронзовую статуэтку, стоял под хлопающим тугим парусом, с восторгом созерцая струящиеся по ветру сверкающие волосы Метты. Иногда солнечный блик, отражаясь от золотой пряди, больно бил в глаза, и юноша невольно заслонялся рукой. В конце концов Рене рассмеялся и сказал Метте:
– Не лучше ли тебе надеть косынку, а то мы все ослепнем.
– Верно, – поддержал Итой с кормы, – мешаешь мне смотреть вперед по курсу!
Метта охотно последовала совету, лишив тем самым Доменга его главного развлечения.
Заложив руки за голову, он растянулся на носу лодки и стал следить за двумя птицами, парившими высоко в небе.
– Смотрите, орлы, – указал он вверх, – они уже давно кружат над нами.
Рене тотчас с интересом переключился на близкую себе тему.
– На то они и орлы, – с видом знатока изрек он. – Они могут парить так очень долго, без единого взмаха крыльев, опираясь на воздушные восходящие потоки. – Он пригляделся.
– Наверное, орлы-рыболовы. Здесь, в Юго-Восточной Азии, обитает белобрюхий орлан.
– Какие же они белобрюхие? – возразил Доменг. – Они кажутся оранжевыми. И хвосты у них какие-то длинные.
– Ну, отсюда мало что разглядишь, если только ты сам не орел, – съязвил Рене.
– Перестаньте спорить! – прервала их Метта. – Вы оба ошибаетесь. Это не орлы, а Биронд и Сетта, родители Ургонда. Единственно, в чем ты прав, Рене, так это в том, как они летают.
Мужчины ошалело уставились на Метту.
– Значит, мы плывем с эскортом из двух драконов над головой? – осведомился Рене.
– Да, и не только над головой! – отрезала Метта.
Оба разом повернулись к ней:
– Что ты этим хочешь сказать?
– Алнонд плывет за нами с самого начала. Неужели вы думаете, что нам позволят путешествовать без присмотра? – заявила Метта.
– Надеюсь, это все? – полюбопытствовал Рене. – Больше твоих родственников не предвидится?
Рене с Доменгом придвинулись к дедушке Итою и стали с опаской всматриваться в убегающую за кормой воду. На секунду им показалось, что вдалеке мелькнул устрашающий гребень и тут же пропал в синей глубине.
– Ты что-нибудь видел? – спросил Рене.
– Да, видел. А ты?
– Я тоже. Значит, мы оба видели.
– Знаешь, мне как-то не по себе, – сказал Доменг, – все-таки взрослый дракон – это совсем не Метта.
– И не Ургонд, – добавил Рене и посмотрел вверх.
Они притихли, в то время как дедушка Итой счастливо улыбался и распевал воинственную песню своих далеких предков.
К вечеру все устали и решили причалить к одному из маленьких островов, чтобы заночевать на нем. Метта беспокоилась за Ургонда.
– Наверное, ему жарко, – озабоченно говорила она, – он капризничает и ничего не ест.
Доменг, сменивший деда у руля, направил лодку к острову, и вскоре они приблизились к грубо сколоченному причалу. У мостков было привязано несколько лодок и два-три катера.
– Думаю, лучше нам здесь ни с кем не встречаться, – сказал Доменг. – Поищем уединенное место.
Они медленно поплыли вдоль берега. Лодок больше нигде не было, так что, обогнув скалистый мыс, они направили свое суденышко в небольшую лагуну, за которой высился лесистый берег.
– Бросай якорь! – скомандовал Итой.
– Где ты этого набрался, дед? – изумился Доменг.
– По телевизору, – ответствовал тот, – а что, разве что-то не так?
– Откуда мне знать, никогда не плавал на больших судах.
– Ну и что, – пожал плечами дед, – и я не плавал. – Вздернув острый подбородок, добавил: – Главное, что у меня душа морского волка.
Путники вышли на сушу и расположились здесь же, на траве, под деревьями.
– Пойду наберу хворосту, – сказал дедушка Итой, – надо развести костер.
– Зачем? Ночи ведь теплые, – удивилась Метта.
– Не люблю сидеть в темноте, а то может рыбки удастся наловить и испечь. Удочка у меня всегда с собой.
Итой скрылся в лесу. Доменг последовал за ним, прихватив свой нож-мачете. Метта и Рене снова сделали попытку накормить Ургонда, но тот отворачивался от всего, что ему предлагали. Вернулся Итой с огромной охапкой сухих веток и принялся складывать костер. Ургонд стоял рядом, внимательно за ним наблюдая, потом сам стал брать зубами веточки и подавать деду.
