– Сама не представляю, что из этого выйдет. Он беспокоится о детях: хочет привести в порядок все дела. Его человеческое происхождение еще долго будет напоминать о себе. Отец говорит, что подобного случая не было в истории драконов. Нельзя предугадать, что может позвать его из прошлого.
Они перевалили последнюю сопку и вышли из кедровника на открытое пространство. Вдалеке виднелся дом лесника. Мефронд сбросил с плеча тюк с поклажей, который, как обещал, всю дорогу нес один без малейших усилий, предоставив друзьям возможность проделать обратный путь налегке и продолжить прерванные съемки.
– Простимся здесь, – сказал он, – к счастью, ненадолго. Надеюсь, вы угостите меня чашкой кофе в Париже?
– Непременно, – пообещал Рене, – но при условии, что ты больше не будешь целоваться с моей женой.
– Вечно ты все испортишь! – вставила Мари.
– Береги себя, – наказывала ей Метта. – Рене, проследи за ней, она плохо ест. Сейчас вам надо думать только о ребенке.
– И вы будьте осторожны, – сказал Андрей. – Те охотники не выходят у меня из головы. Как бы ни был я горд и счастлив тем, что у нас в России живут драконы, все же считаю, что в целях безопасности вам лучше перебраться в более благополучные и охраняемые регионы.
– Все мы в большой опасности, – ответил Мефронд. – Нынче ночью я впервые общался с Великой Матерью. Впечатление тяжелое. Боюсь, сил у драконов не хватит, чтобы предотвратить несчастье. Пока мы останемся здесь. Не беспокойтесь: я с Метты глаз не спущу. Ну, прощайте, дорогие мои. – Он прижал друзей по очереди к груди.
Метта тоже всех перецеловала; путешественники разобрали рюкзаки и пошли по утоптанной тропе через зеленую низину к дому Григорьича. Где-то на середине пути они оглянулись. Уже смеркалось. Все краски притухли, и даль затягивалась светлой дымкой. Мефронд и Метта еще стояли на том месте, где расстались с друзьями, – две далекие стройные фигуры, окутанные неугасимым сиянием.
– И были они оба прекрасны, как утренняя заря, облаченные в роскошные мантии златоцветных волос, – повторил Рене слова Алнонда.
Драконы подняли руки в прощальном жесте и скрылись в лесу. Еще какое-то время можно было видеть, как они взбегали по склону горы, уже в своем настоящем, невероятном для человеческого глаза мифическом облике, играя и обгоняя друг друга, пока окончательно не слились с лесным массивом.
– Смотрите, мой символ тускнеет, – сказал Доменг.
Видимо, заприметив отряд издали, Григорьич показался на крыльце и поспешил навстречу.
– Я вас целый день жду. Жена несколько раз обед разогревала, а вы в аккурат к ужину подоспели.
– Никак не уйти было. Через силу расстались с такой несказанной красотой, – приветствовал его Андрей крепким рукопожатием.
Огненный знак на его руке, как и у остальных, совсем погас.
– А где ваш высокий друг? – спросил Григорьич.
– Он остался с Меттой, – ответил Андрей.
Григорьич устремил глубокий взгляд на темнеющие вдали сопки:
– Увижу ли я их когда-нибудь?
– Трудно сказать. Если только они сами захотят.
Над горной страной взошла луна, и в лесу пролегли сиреневые тени. Лощины и овраги погрузились в шелестящее безмолвие. Старинный заповедник простирался в сумерках, словно гигантский гребень сказочного дракона, который замер под звездами на берегу моря и так же, как много веков назад, хранил свои тайны.
