— Бери, — указал Кейда Феналу. — Как я.
— Он смышленый малый, он у нас прорицатель, — Пайре подошел к ним у бортового поручня, пихая себе в рот еду грязной роговой ложкой. — Всюду читает знаки.
Фенал поглядел на Кейду.
— Что теперь?
— Переломи лепешку о поручень обеими руками. — И Кейда стал наблюдать, какими окажутся куски.
Если переломится надвое ровно, это само по себе добрый знак. Множество крохотных рыбок соберется пощипать такую половину, поодаль затаится кое-кто покрупнее. Не так хорошо, если ее поест медуза. Присоединятся ли к рыбам морские птицы? Кто-то из них, или оба, откажутся от пищи из рук человека, если в его будущем — откровенное несчастье. Этому учил тебя Джатта, а он еще ни разу не оказался неправ.
Он ждал, но темная тень не поднялась, чтобы глотать мечущиеся серебряные искорки, а парочка хриплых и пестрых морских птиц явилась и стала драться за кусочки соллерной лепешки, уплывающие прочь, порой ударяя по ним алыми клювами.
— Не вижу причин, почему бы тебе не поступить на «Прыгающую Рыбу», — провозгласил он.
— Рад слышать, — в широкой улыбке Фенала было заметно явное облегчение.
Пайре мотнул головой в сторону камбуза, как только подобрал последний мятый кусочек зелени своей ложкой.
— Ты бы подкрепился, Кадирн, не то опять скоро проголодаешься, прорицатель ты или нет.
Ты все еще ждешь, когда рядом с тобой появится Телуйет со всем, что тебе нужно? Не стоит и надеяться. Все, на что у тебя есть надежда, это что он жив, пусть даже слухи, путешествующие с купеческими кораблями, и не перестают говорить тебе, что он умер.
К тому времени, когда Кейда достал свою миску из заплечного мешка, лежавшего у его гамака на палубе для гребцов, он оказался последним, кто явился за своей долей варева. Дождь опять лупил все тяжелее, и Кейда отступил к скамьям, где застал Фенала и Пайре, поглощенных беседой. Большинство кормовых гребцов было здесь и раскинулось на скамьях, меж тем как дождь барабанил по доскам над головами. Парочка от нечего делать играла в камушки в круге, вырезанном посреди прохода.
— Смотри, куда идешь, — бросил один из них Кейде, не поднимая глаз.
— Это гаскская работа, верно? — Кейда внимательно изучал ложку Фенала. — Ты явился с северо-востока.
— Я побывал во всех пределах. — Фенал помедлил, оглядываясь. — Ты с юга, как говорит Бек. Всякого рода слухи оттуда носятся по берегу.
— Дикари вторглись в самое южное владение, Чейзен, топя корабли и сжигая все на островах чарами, — напряжение в голосе Тагира выдало его страх.
По крайней мере, одно и то же слышишь от каждого, кто всходит на борт в последних четырех владениях; только Чейзен, ни разу Дэйш. У них нет причин лгать, так что это должно чего-то стоить.
Кейда сел через несколько скамей от них и потянулся к мешку за куском морского рога. Достал узкий и острый нож, тот, что дали ему гребцы с носа в обмен на лечение незаживающего нарыва на ноге одного из них, и теперь нож покоился в тех самых потрепанных и растрескавшихся ножнах, где прежде лежало украденное грубое лезвие.
— Это старая новость, — отозвался Пайре.
— А не говорят ни о каких других владениях под угрозой? Помимо Чейзена? — Кейда тщательно вырезал зарубку на витой кости.
— Ты слышал последние вести с островов Дэйша? — Фенал был мрачен. — Дикари, которые перед дождями захватили земли Чейзенов, каким-то образом убили Дэйша Кейду.
Это вызвало резкий вздох Тагира.
— Нет, я не слыхал.
Не Джанне ли распространяет такую байку, чтобы подхлестнуть другие владения прийти на помощь Сиркету, а не то как бы он не пропал и их острова не встретили бы следом за тем этих свирепых убийц? Или Улла Сафар поощряет возникшее заблуждение, чтобы защититься от подозрения в убийстве? Или к Дэйшам вторглись?
Кейда сделал еще одну зарубку, острее и глубже.
— Но бои еще не дошли до мест севернее, чем острова Дэйша?
Если у тебя не дрожат руки, то и голос не выдаст.
— Никто такого не говорил, — пожал плечами Фенал.
— А скверные вести летят быстрее, чем птица медосос с подпаленным хвостом. — Пайре поглядел на других, ища одобрения.
Хотел бы я знать, сколько еще вождей знает, как много вестей разносится вне их тайных путей с почтовыми птицами, хитрыми письменами и маяками.
— Мы можем грести достаточно быстро, чтобы беда нас не настигла, — решительно заявил Тагир.
Кейда сдул со своего клинка хрупкий завиток стружки.
— Нет смысла бежать от волшебства на юге лишь для того, чтобы угодить в лапы какого-нибудь чародея варваров, терзающего северные пределы. — Он стал разглядывать свою резьбу, держа кость у самого лица, чтобы кто-нибудь не увидел случайно его глаза.
Могу ли я снова и снова задавать те же самые вопросы, не дрогнув? И слышать те же бесполезные ответы? Да где они, все эти колдуны, которые, как твердит любой на юге, терзают север, точно песчаные мухи гниющую рыбу?
— Наш прорицатель грохнется за борт, если мы увидим хотя бы намек на волшебство, — пошутил Пайре. — Одно упоминание о чарах приводит его в ужас.
— Я ничего не слышал о волшебстве на севере, — уверил всех Фенал.
— Прими это как знамение, прорицатель. — Тагир не выглядел веселящимся. — Прекрати изводить нас всех своими страхами.
— О чем вы говорите? — Появился Иало и без приглашения уселся на скамью.
— О том, что нет никакого чародейства в здешних краях, какие бы бедствия ни обрушились на юг, — уклончиво пояснил Тагир. — А я не собираюсь тащиться на север до самого Икади, это точно.
— Не требуется попасть в северные пределы, чтобы тебя осквернила волшба, — фыркнул Иало.
— Уж ты-то, конечно, все об этом знаешь, — съязвил Пайре.
Кейда замер, склонив голову, узкое лезвие застряло в кости.
Я думал, ты не слушаешь, ты, вечно недовольный пустомеля, когда я пытался понять, что ты знаешь. Ты был слишком занят, заставляя каждого выслушивать свое мнение о том, как я неловок с веслом.
— Мне нужно немного мази от ожогов, прорицатель, — заявил Иало.
— А как насчет каких-нибудь новостей взамен? — Кейда убрал нож из кости, стараясь не испортить резьбу. — Что ты знаешь о колдовстве в этих краях?
— Владения Шека Кула к востоку отсюда, — Иало неопределенно махнул похожей на лопату рукой. — Там вовсю орудовали чародеи, в самом его дворе, менее трех лет назад. Гляди, вот эта рука. Безмозглый рыбак…
— Акулье дерьмо, — Пайре выразительно покачал головой. — Никакое волшебство не докатится досюда из беспредельных земель.
— Но что-то там творилось, — осторожно вставил Фенал. — Я тогда бороздил воды поблизости оттуда. Кайска, так звали первую жену Шека Кула, была казнена за увлечение чародейством.
