— Ты не держал трут под рубашкой, как я велел?
— А что толку? Она такая же мокрая, как и весь я.
— Что ж ты не завернул его в промасленную тряпку?
— А почему все я? Лучше бы сам сделал что-то полезное, а критиковать может любой дурак!
— А кто всю прошлую ночь спал с этой дрянью в штанах? Он был сухой, когда я дал его тебе!
Пора вмешаться, решила я.
— Шив, ты не поможешь нам разжечь костер?
— Прости?
— Костер, Шив, нам нужно съесть и выпить что-то теплое.
— Ты уверена?
Эти слова высекли искру не хуже огнива. Райшед прямо-таки вспыхнул.
— Разумеется, она уверена. Мы все насквозь промокли и закоченели — по крайней мере мы трое. Для нормальных людей дождь не то что вода для гусиной задницы, если ты еще не заметил.
Я опять встряла, пока дело не кончилось мордобоем.
— Просто разожги костер, Шив, пожалуйста.
Маг подошел к наполовину сложенному костру, тоже мокрому хоть выжми, и, закусив губу, простер над ним руки. Наступила долгая, холодная, напряженная тишина.
— Кажется, тут имеется проблема. — Он посмотрел на нас несчастным взглядом.
— То есть? — зловеще спросил Райшед.
— Это стихии. Кажется, огонь в этой области почти полностью заперт.
— Почти — это насколько?
Хорошо, что не мне отвечать Райшеду, мысленно порадовалась я.
Вновь повисло молчание.
— Достаточно, чтобы не дать никому разжечь костер — магическим или иным способом.
Я думала, тормалинцы взорвутся от ярости, но этого не случилось.
— Так что будем делать? — Райшед со злостью пнул жалкую кучку хвороста и трута, разбросав их по всей поросшей кустарничком яме, которая выглядела поляной в этих дебрях.
Айтен сунул руку под нос Шиву. Она была совершенно белая и сморщенная, как мокрая тряпка.
— Погляди на мои пальцы! Видишь? Я будто три дня мок в ванне. Я так замерз, что больше уже не дрожу. Если ты ничего не сделаешь, к утру мы все сляжем от холода, если, конечно, не умрем во сне. Я жил в этих горах, Шив, я видел, как это бывает.
— Может, лучше повернуть обратно?
По взглядам тормалинцев я поняла — они думают о том же, только не хотели первыми это предлагать.
— Нет, пойдем дальше. — Мольба в голосе Шива удивила меня. — Мы не можем сдаться.
Райшед обуздал свою злость, но лицо его оставалось мрачным.
— Ну?
Резкий вопрос Айтена повис в воздухе. Все молчали, боясь взглянуть друг другу в глаза.
— Я не могу разжечь костер, но способен обсушить вас и попытаться не подпускать дождь, — предложил Шив.
Айтен, яростно дергающий шнурки на сапогах, поднял голову.
— Раш, что скажешь?
Райшед вздохнул.
— Нужно как-то выдержать эту ночь. Все равно уже слишком поздно поворачивать в долину.
Теперь, когда решение было принято, все действовали быстро. Пока Райшед и Айтен сооружали навес из самого большого куска промасленной шкуры, я вытащила из постельных свертков одеяла, какие посуше. Сбросив намокшие плащи и туники, мы сели в кружок, колено к колену, дабы делиться друг с другом своим теплом. Сидеть было неудобно, но мы набросили на плечи одеяла таким образом, чтобы их края свисали, и туго их натянули.
— Теперь сидите спокойно и не мешайте.
Шив собрал в ладони слабые усики голубого света и закрыл глаза. Даже я видела, что магия здесь перекошена: обычно при заклинании воздуха его магический свет был прозрачно-лазурным, а теперь он выглядел тусклым, похожим на бирюзу, которую так высоко ценят алдабрешцы.
Я не собиралась мешать, но вскоре поняла, почему маг предостерег нас, когда мерцающие нити силы начали обвиваться вокруг нашей группы. Вода выгонялась из одежды и волос и поднималась струйками пара; они ужасно щекотали. Я зажмурилась, но от этого стало еще хуже, и я снова открыла глаза. Впечатление было такое, будто на мне кишмя кишат блохи или вши; судя по отвращению, застывшему на лице Райшеда, он чувствовал то же самое.
Я уже подумала, лучше оставаться мокрой, но вдруг поняла, что снова чувствую пальцы на ногах. А когда они зачесались и начали гореть, мне пришлось убеждать себя, что это хорошо. Айтен зашаркал ногами, шепотом выругался, но под суровым взглядом Шива затих. Я закусила губу и сосредоточилась на витках пара, уплывающих в густые сумерки. Если бы мимо нас пробегал зверь, он мог бы принять нас за компостную кучу.
Первый из двух лунных серпиков уже заскользил над верхушками деревьев, когда Шив тяжело вздохнул и сбросил чары.
— Теперь должно быть лучше.
Я едва видела его в темноте, но уловила в его в голосе неуверенность.
Я пощупала рубашку; она была жесткая под моими шершавыми руками, но вполне сухая, и кончики пальцев разгладились.
— Спасибо, Шив. — Айтен порылся в сумке. — Кто-нибудь хочет тассина?
Если мне нужно возбуждение, я обычно прибегаю к спирту, но тут я решила — пора брать то, что дают.
— Я попробую, спасибо.
Айтен нашел в темноте мою ладонь и вложил в нее круглый орешек.
— Разгрызи его, а мякоть сунь за щеку, — посоветовал он.
— Можно мне? — Шив зажег шарик магического света и протянул руку. — Я не знал, что ты жеватель.
— Как правило, я не жую. — Айтен помолчал, раскалывая зубами прочную скорлупу. — Ношу с собой немного на крайний случай, думаю, это как раз он и есть. Раш, хочешь?
Райшед вздохнул, и в призрачном голубом свете я увидела, как напряглось его лицо.
— Думаю, не помешает. У тебя их много?
— Хватит, чтобы мягко вернуть тебя вниз. — Айтен с сочувственным видом передал два темных орешка.
— Раньше я был жевателем, — объяснил Райшед, щелкая их с привычной легкостью. — Мне потребовалось почти два сезона, чтобы избавиться от этой привычки.
Я была поражена.
— Да это настоящий подвиг!
Райшед скорчил гримасу.
— Не хотел бы его повторять.
Мы сидели и жевали, как кучка молочных коров, и вскоре я почувствовала, как тепло расходится от челюстей к желудку и ногам. Угрюмая злость бессчетных дней, проведенных в холоде и сырости, растворилась в мелкую досаду, и я начала понимать, почему люди жуют эту дрянь. К моему удивлению, мне захотелось есть, и я пошарила вокруг своих ног, ища припасенное мясо.
— Когда вернемся к цивилизации, куплю себе самый большой кусок говядины, какой только будет в лавке, поджарю его с луком и маслом и слопаю с целым караваем хлеба, — с чувством пробормотала я.
