Уже к югу от Зьютесселы погода мгновенно портится, и течения становятся весьма непредсказуемы. Пытаться обогнуть Мыс Ветров — это для сумасшедших или отчаянных, не для серьезных моряков. Перевоз товаров с одной стороны Зьютесселы на другую менее дорог, чем потеря корабля и груза. Большинство торговцев ставят перевоз условием любого соглашения с моряком. Ни один здравомыслящий человек не одолжит денег на покупку груза, если в контракт не вписан перевоз.
«Наставления Д'Оксайра по кораблевождению вдоль океанского побережья»
Бухточка Шолвин, Гидеста, 26-е постосени
Над верхушками деревьев послышались крики чаек, а за ними все усиливавшийся ветер принес к нам звуки человеческой деятельности — скрип и плеск весел, стук молотков и обрывки разговоров.
Привязав лошадей, мы пошли к опушке.
— Осторожней, — предостерег Шив.
Я бросила на него раздраженный взгляд.
— Прости, — склонил голову маг.
С крутого косогора открывался вид на узкую бухточку, вырезанную в береговых скалах бурной рекой, которой Азазир, вероятно, гордился, и расположившуюся на берегу деревню. У мола из темно-зеленого камня покачивались привязанные рыбацкие лодки, сохнущие сети трепетали на ветру; он приносил теперь крепкий аромат водорослей, рыбьих потрохов и ила — обычные милые запахи морского побережья.
Я нахмурилась, глядя, как эльетиммы открыто идут по деревне, направляясь к большому трехмачтовому судну, пришвартованному у дальнего конца причала на некотором расстоянии от ближайшей лодки, где горстка грязных рыбаков выгружала из трюма корзины с рыбой. Они даже не подняли головы, когда эльетиммы прошагали мимо них стройной колонной — откуда-то вновь появилась дисциплина.
— Шив, они тоже маскируются магией?
— Понятия не имею.
— Но никто не заговаривает с ними и даже не замечает их. Что происходит?
Между тем отряд промаршировал к сходням и после проверки личности поднимался на борт.
— Сэдрин, это странно.
Не слушая возражений Шива и Райшеда, я начала осмотрительно спускаться по тропинке, прячась за кустами и деревьями, пока не вышла к каменным домишкам, теснящимся у реки, где скопилось немало людей и я уже не так бросалась в глаза.
В отличие от эльетиммов местные не считали меня невидимкой; я, вероятно, казалась им странствующей красавицей.
— Доброе утро.
Седой дед, гревшийся на солнышке у дома, взглянул на меня подозрительно.
Я нацепила лучезарную улыбку — милую, но глупую, — хотя она не слишком вязалась с испачканным плащом и штанами.
— Что это там за корабль, не знаете? — Я указала на трехмачтовый.
Старик озадаченно нахмурился.
— Корабль, говоришь?
— Да, тот, с зелеными вымпелами.
Уж не угораздило ли меня с первой же попытки наткнуться на деревенского дурачка?
Прищурившись, старик всмотрелся вдаль, совершенно не замечая огромный парусник прямо у себя под носом.
— Так он прибывает? Глаза мои уже не те, что раньше.
— Пустяки.
Я собиралась отойти, когда женщина с грубыми, обветренными руками и таким же лицом открыла дверь домика.
— Папа, с кем ты говоришь?
Она казалась мне острой, как нож для потрошения рыбы в ее руке, и потому я отказалась от любых попыток очаровать ее. Женщины редко клюют на это, когда имеют дело с другой женщиной.
— Я хотела спросить, вы не видели здесь в последнее время каких-нибудь чужеземцев?
Блеск в ее глазах соперничал с блеском серебра, появившегося в моих пальцах.
— Каких чужеземцев?
— Белокожих, светловолосых, как Горные Люди. Чужеземцев, которые держатся особняком.
Она не сводила глаз с монеты, но через минуту покачала головой.
— Нет, таких не видала.
— А как насчет незнакомых кораблей? Океанских, как, например, далазорские?
— На Солнцестояние заходил один торговец из Инглиза, и с тех пор никого не было.
В ее тоне сквозило разочарование, но сомневаться в ее искренности не приходилось. Я бы поверила ей абсолютно, если бы своими глазами не видела корабль со снующими на нем матросами.
— А тот, в конце причала, когда он пришел?
Женщина недоуменно проследила за моим взглядом, но оживилась, только наткнувшись глазами на рыбацкую лодку.
— Это Мачил с братьями. Они только что вернулись с рыбных банок.
Я вложила две марки в ее склизкую ладонь, дабы отвлечь женщину от излишних раздумий обо мне, и торопливо пошла обратно через деревню, напустив на себя неприступный вид, чтобы отбить охоту приставать ко мне.
Райшед был не слишком доволен мною, когда я вернулась.
— Ну?
— Странно это. Похоже, никто не видит ни сам корабль, ни людей с него, — просто сообщила я.
Оба тормалинца недоуменно вскинули брови, но Шив почему-то встревожился.
— Ты уверена? Прости, глупый вопрос.
Он был так подавлен, будто только что сдохла его собака.
— Это что, так плохо? Но почему?
Маг потер ладонью усталое лицо.
— Одним из магических искусств в Старой Империи был умственный контроль. Мы так и не сумели воспроизвести его в Хадрумале. Думаете, они знают что-то, чего мы не знаем?
С минуту все молчали, а потом разом повернулись к Шиву и заговорили одновременно:
— Что будем делать? Ты можешь выяснить, у них Джерис или нет?
— Как мы доберемся до вашего товарища, если он на корабле?
— Ты можешь вытащить его, как вытащил меня из тюрьмы?
— Да погодите вы! — отмахивался от нас Шив.
Он закрыл глаза и нахмурился, разноцветный магический свет заискрился вокруг его головы.
— Проклятие! Что-то препятствует мне, я вообще не могу заглянуть внутрь корпуса.
Я вздохнула.
— Вот тебе и доказательство, что тут действует другая магия.
Мы стояли кружком, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, пока Айтен не взглянул на гавань.
— Зубы Даста, они не теряют времени! Уже отчаливают!
Мы беспомощно наблюдали, как матросы отвязали швартовы, и длинные весла вывели корабль из бухточки.
— Пошли! — резко бросил Шив. — Нам нужна лодка.
Час от часу не легче! И какое божество я прогневила, что вляпалась в эту передрягу?
Погоняя лошадей, мы съехали с холма к причалу, не обращая внимания на любопытные взгляды деревенских жителей.
— Мачил!
