— То есть, когда ты говоришь «ценные», ты имеешь в виду «бесценные»? — Каролейя обратила на меня простодушный взгляд.
— Для нас — да, — признался я. — Для того, кто их украл, — не уверен. Возможно, они понятия не имеют, что попало к ним в руки. Человек, которого мы захватили, похоже, мало что знает, кроме того, что мастер Нож платит ему достаточно золота, дабы перевесить риск.
Каролейя засмеялась.
— Мастер Нож? Кто он, интересно, на самом деле? И коли на то пошло, кто тянет его за ниточки? Ты думаешь, это была просто кража или еще один ход против твоего сьера?
— Хорошие вопросы, и я хочу получить ответы, — решительно заявил я. — Будь здесь Ливак, она перевернула бы все камни, под которыми прячутся эти люди, но ее нет, поэтому ты — моя единственная надежда.
Каролейя нахмурилась, тонкая морщинка появилась между ее изящно выщипанными бровями.
— Что важнее — поймать вора или вернуть украденное?
Я закусил губу.
— Если придется, я обменяю шею вора на артефакты. Мы должны их вернуть. И мне бы хотелось получить сведения на этого мастера Ножа, хотя я сомневаюсь, что он оставил какие-нибудь концы.
— Если я помогу, то хочу, чтобы ты дал слово не упоминать моего имени. — Каролейя явно колебалась. — Я серьезно, Райшед. Я не могу допустить, чтобы ваши сьеры и эсквайры узнали о моем существовании, не говоря уж о чем-то большем.
— Клянусь моей присягой, — пообещал я.
— Ты готов заплатить? — Красавица стала деловой. — Чтобы выкупить эти вещи?
— Если надо будет, — неохотно ответил я. — И я, безусловно, возмещу все твои расходы.
Потратить золото, полученное от моего рабства, на чью-то еще свободу — что может быть благороднее?
— Все зависит от того, к кому попали эти артефакты. — Каролейя поджала манящие вишневые губы. — Возможно, они уже продали часть вещей, чтобы разбить их или переплавить.
— Сэдрин упаси нас. — Холодные ножи между лопатками заставили меня вздрогнуть. Что случится, если какой-нибудь артефакт будет уничтожен? Этот несчастный спящий просто упадет в Тени? Или он почувствует горн, пожирающий его разум?
— Что с тобой? — Каролейя смотрела на меня с беспокойством. — Ты сильно побледнел.
— Не выспался. — Мое объяснение прозвучало неубедительно.
Каролейя поправила плащ, спадавший с плеча.
— Что ты еще знаешь?
— Этот мастер Нож, он нанял нашего Дрозеля и его сообщника в таверне под названием «Доблестный флаг». — Я состроил гримасу. — Это все. Прошлой ночью Нейр отвел туда отряд и вывернул это место наизнанку, но все, что ему досталось за труды, — это вши.
— Ничего удивительного, — заметила Каролейя с брезгливостью. — Ладно, я задам несколько вопросов в нужных кварталах. Может, что-то услышу.
— Как только услышишь, пошли сообщение в сторожку, — попросил я. — И скажи, чтобы передали мне письмо немедленно.
Красавица задумалась.
— Я слышу много шепотов о Д'Олбриоте и Д'Алсеннене в этот праздник. Что они стоят тебе?
Я повернул к ней лицо.
— Что ты слышала?
— Одну минуту. — Каролейя подняла руку с безупречными ногтями. — Я тебя догоню.
Отпустив мой локоть, красавица мягко подтолкнула меня, поэтому я пошел, делая вид, будто интересуюсь табличкой на зубце стены. Она прославляла жизнь какого-то Д'Истрака, который умудрился сломать себе шею, упав с лошади, и уже давно лежит пеплом в урне.
Краем глаза я увидел, что к Каролейе подошел юноша с худым лицом. Неси он алый флаг, он бы и то меньше бросался в глаза, чем сейчас, когда пугливо озирался по сторонам. Сохраняя беззаботный вид, Каролейя медленно пошла рядом с ним, ее прелестные локоны почти соприкасались с его подстриженной головой. Затем она полезла под плащ и передала парню деньги. Когда он убежал, все так же озираясь, красавица надежно спрятала под плащом связку писем и присоединилась ко мне, глядя на море.
— Что это было? — спросил я, когда женщина взяла меня под руку с непринужденной фамильярностью.
— Информация, — безмятежно улыбнулась Каролейя.
— Так ты ведешь какую-то игру?
Выходит, она солгала мне?
— Не совсем. — Каролейя грациозно покачала головой. — Я всегда гуляю здесь по утрам, прохожу два полных круга. Я бы перестала влезать в свои облегающие платья, если бы не делала этого. — Она бросила на меня лукавый взгляд, и я постарался не думать о се стройной фигуре под плащом. — Слуги, у которых есть что продать, быстро узнают, что меня интересует, и находят меня здесь.
— И за что ты заплатила этим утром? Это имеет какое-то отношение к Д'Олбриоту?
— Нет. — Каролейя сделала шаг, и мне пришлось идти с ней, чтобы не выглядеть грубияном. — В данную минуту это не представляет никакой важности. Но я сохраню эту птичку в своей клетке, а когда придет время, выпущу ее на свободу. Так или иначе, золото ко мне вернется.
Я решил, что лучше не касаться этих темных сторон ее жизни и жизни Ливак.
— Так что ты слышала о Д'Олбриоте или Д'Алсеннене?
— Что Имя Д'Алсеннена скоро будет мертвым пеплом. Что эта колония за океаном — призрачная греза дурака. Но во всем этом кроется нечто большее, нежели сплетни и злоба. — Каролейя осторожно выбирала слова. — Если я смогу отыскать нужные ниточки и правильно потянуть за них, возможно, я получу ответ о нападении на твоего эсквайра.
— А твой кошелек получит золото, — заверил я ее.
Женщина улыбнулась.
— Что касается Д'Олбриота, то пересуды у колодцев советуют взять его серебро, прежде чем давать ему какой-то кредит, потому что как бы высоко ни развевался нынче его флаг, скоро он будет спущен.
— Как?
Каролейя покачала головой.
— Здесь люди становятся осмотрительными, а это часто означает, что нет почвы для слухов. С другой стороны, все увлечены этой историей с судами. Ходят слухи, что сьер впал в немилость у Тадриола, что леди Чаннис вернулась к Ден Венета, что Тор Канселин разорвал помолвку Камарла, потому что Д'Олбриот так и не назначил его своим преемником. — Лицо Каролейи стало серьезным, но оттого еще более пленительным. — Даже если все это — обычная пена в кипящем горшке, кто-то поддерживает под ним огонь. Ставлю на это свои чулки.
— Ты можешь узнать кто? — Дастеннин спаси меня, но она была красива.
Каролейя пристально посмотрела на меня своими чарующими глазами.
— Если это будет стоить моего времени. Если ты достанешь мне билет на завтрашний императорский бал.
Я замычал от досады.
— Я же сказал, что не могу этого обещать.
— Даже ради сохранения шкуры твоего сьера? — Она крепко сжала мою кисть.
