— Я возьму.
— Ты уверена? — Райшед посмотрел на меня. В его карих глазах плескалось беспокойство.
Я не была уверена, но признаваться в этом не хотела. Избегая взгляда Райшеда, я приладила к поясу нескладное оружие, стараясь хорошо его закрепить, чтобы при ходьбе оно не ткнуло меня нечаянно в ногу. Хромая, я бы стала всех задерживать.
— Дай мне, — предложил Грен. — Я имел дело с Эрескеном, когда он рыскал в моих мозгах.
— Ты убил его, Грен, — напомнила я. — А мы хотим вернуть этих людей к жизни. Ну, сам подумай, как долго ты мог бы нести оружие, не используя его?
Горец глубокомысленно кивнул:
— А ты любишь прятаться за спиной и предоставлять другим воевать за тебя.
Я ухмыльнулась:
— Совершенно верно.
Грен довольно хохотнул.
— Вы помните, сколько людей еще спит в Эдисгессете? — Шив хмурился, а я раздавала оставшиеся маленькие свертки, более ценные, чем золото или алмазы.
— Кажется, около тридцати по последнему подсчету? — К своему стыду, я не могла сказать точнее. Я спрятала свертки за пазуху, ощущая тяжесть в груди и пустоту в желудке от невероятной ответственности, которую я теперь несла.
— Тридцать семь, — отчеканил Райшед.
Сорград расстроился.
— Тогда нам по-прежнему не хватает несколько штук.
— Еще неизвестно, все ли из этих вещей — келларинские артефакты, — печально сказала я.
— Значит, остальные — законная добыча? — Грен вытряхивал лоскутки, оставшиеся на дне сундука, дабы убедиться, что ничего не пропущено.
Шив и Райшед смотрели на замок Илкехана.
— Похоже, им сейчас не до нас, — заметил Райшед. — Давайте снесем тот харджирд, чтобы покончить с колдунами Мьюрдарча.
Маг туже затянул пояс и передвинул завернутый меч на бедро.
— Сорград, тебе придется мне помочь.
— Хорошо, — бесстрастно ответил горец.
Но я увидела в его голубых глазах проблеск азарта и спросила себя, будет ли это совершенно безопасно.
— Нам сюда. — Сорград дал брату легкий подзатыльник, и Грен нехотя отказался от попытки оторвать медную оковку сундука.
Осторожные, как горностаи в шубках не того цвета, мы пробрались через заросли ягодника. Среди густой листвы висели бледно-розовые цветы в форме колокольчиков и толстые зеленые ягоды, еще не созревшие. Я застыла в неверии, когда услышала хорошо знакомый звук из-за торчащей среди кустов скалы. К первому веселому звяканью добавилось второе, а затем раздался стук маленьких копыт.
Я посмотрела на Райшеда, тот — на Сорграда и по кивку горца подошел ко мне. Я вытащила кинжал и направилась в одну сторону от скалы, Грен и Сорград — в другую. Шив присел и затаив дыхание наблюдал. Обогнув заросли, мы с Райшедом обнаружили каменистую расселину, укрывающую самые густые, старые кусты, и родник, почти сухой в эту летнюю жару.
Козы, как водится, с целеустремленной решимостью объедали ягоды с кустов, прежде чем перейти к листьям и нежным веточкам, до которых они могли дотянуться. Их пастушки, как водится, баловались. Они махали веткой с ягодами на конце, заманивая смелого козленка пройти по острому как нож каменистому выступу. Каждый раз, когда козленок делал еще один осторожный шажок своими черными копытцами, первый мальчишка с кудлатой головой отодвигал ягоды немножко дальше. Второй тоже хотел поучаствовать в этом поддразнивании и тянул руку к ветке.
Райшед наклонился и прошептал мне на ухо:
— Мой отец говорил: один парень работает в полную силу, двое — вполсилы, а трое не работают вообще.
Эта парочка была так поглощена своей забавой, что ничего бы не услышала, даже если бы Райшед кричал. Более того, мальчишки не заметили, что козы перестали жевать и уставились на нас своими глазами-щелками.
В верхней части теснины появились Сорград и Грен. Увидев их, пастушки испуганно попятились. Козленок легко спрыгнул с осыпающейся скалы и с приглушенным торжественным блеянием проглотил упавшие ягоды. Одна коза задумчиво слизнула прилипший к бороде листок, следя, как мы с Райшедом подкрадываемся к мальчишкам со спины.
Схватить их было минутным делом. Мой парень застыл, а потом с опаской повернул голову, чтобы посмотреть, кто его поймал. Резко вздохнув, он почти перестал дышать, завороженный, как кролик перед пляшущей лаской. Я улыбнулась, но меня беспокоило, насколько эффективна наша маскировка на таком близком расстоянии.
Если мой мальчишка одеревенел от ужаса, то парень Райшеда едва стоял на ногах. Согнув колени, он сгорбился, закрыв руками лицо, когда Сорград и Грен подходили размеренным шагом. Я почувствовала, что мой пастушок дрожит до самых подметок, и крепче сжала его плечи. Мальчишка тут же избавился от своей неподвижности.
— Кто вы? Что вам нужно? Мы никто, никто. Возьмите коз, только не делайте нам больно.
Сорград дошел до нас и, не говоря ни слова, положил палец на губы мальчишки, дабы заставить его замолчать. Другой парень, съежившийся между безжалостными руками Райшеда, поднял голубые глаза, широкие от страха, и посмотрел на горца сквозь спутанные белокурые волосы, рассыпавшиеся по лицу. Если б мы испугали его чуть больше, он бы обмочился.
Поманив их одним пальцем, Сорград повернулся и пошел обратно. Грен, как и раньше, шагал рядом с братом нога в ногу.
Дав моему парню разок-другой вздохнуть, я сильно шлепнула его между лопаток. Мальчишка невольно шагнул вперед, и, следуя за ним вплотную, я вдохновила его еще одним ударом.
Другой пастушок не мог сдвинуться с места. У него подгибались ноги, словно ему подрезали поджилки. Райшед зарычал, запрокинул ему голову, схватив за взъерошенные волосы, и с холодной угрозой уставился в его глаза. Спотыкаясь о каменистую землю, мальчишка бросился догонять приятеля, который велел своим ногам идти дальше уже без моего вмешательства.
Райшед вопросительно посмотрел на меня, и я пожала плечами. Мы шли все той же свинцовой поступью, которая страшно нервировала меня. Театральность — это хорошо, но что, если нагрянет отряд эльетиммов, чтобы мстить за Илкехана, пока мы играем в маскарад? С другой стороны, мы не хотим, чтобы мальчишки сбежали и подняли тревогу. В верхней части теснины появился Шив и встал рядом с Сорградом и Греном. Я мотнула головой, молчаливо приказывая этой троице продолжать то показное разрушение, какое они там запланировали.
Сорград повел всех через уступ, и я впервые увидела харджирд Илкехана. Как символ его беспредельного могущества, он был довольно устрашающим даже без родовых костей и неизбежного Высшего Искусства, которые делали его святым для людей Илкехана. Мы шли теперь вокруг подножия этого огромного кургана. Благодаря плоской вершине он походил на перевернутую чашу с такими крутыми склонами, что для отпугивания нечестивых не требовался даже ров. Вытоптанная в дерне тропинка показывала, где проходили до нас бесчисленные ноги. Оба парня от страха начали спотыкаться, а тот, что слабее, в ужасе поскуливал.
