Даридж оплакивал утрату родителей, но глаза пересыхали быстрее, чем слезы успевали смочить их. Липкие, обожженные веки уже не опускались и не могли скрыть яркую смерть, трепещущую со всех сторон.
— Как вы проживете без щедрот, которые я зарабатываю для вас? Кто принесет вам топливо и еду, чтобы спасти от убийственного холода зимы? — Его кожа покраснела, вздулась пузырями и, опаленная, стала трескаться. Но Даридж видел перед собой лишь образ своего старого отца, серого и замерзшего, умершего от голода в своей постели.
Из глаз Темара брызнули виноватые слезы. Если бы он не отправился в Кель Ар'Айен, смелый и глупый, он был бы со своим дедом, чтобы утешить его на смертном одре. Почему он оставил старика умирать в одиночестве, не имея рядом ни одного родного человека?
— Почему я никогда не говорила тебе, что люблю тебя, Дахел? Теперь я умру, и ты об этом так и не узнаешь. Я никогда не почувствую твоих губ, твоих объятий и твоего сильного тела. Илкехан сказал, что мы должны быть свободны от таких уз, но где он теперь, когда я умираю совершенно одна? — Ялда задыхалась. Обманчивый воздух обжигал ей горло и легкие, но она продолжала бороться. Ее волосы завились, тщетно отступая от языков пламени, и рассыпались в прах — вся красота, которой колдунья так гордилась, превратилась в уродство.
Неистовые крики пожираемых огнем эльетиммов заполнили разум Темара. Сражаясь с болью, мучительными воспоминаниями и сожалениями, он добрался до корабля и схватился за просмоленную сеть, свисающую с борта. Пальцы правой руки скользили, залитые кровью из раны. Вой и плач нападали со всех сторон, а боль в голове была такая, что, казалось, череп вот-вот треснет.
— Tap-риал, — задыхаясь, произнес Д'Алсеннен. — Тар-риал эн арвенир. — Это придало достаточно ясности внутри убежища его ума, чтобы подняться на несколько ячеек сети. — Тар-риал эн арвенир мел эдразет.
Эфирная защита толкнула боль к наружной стороне кожи. Темар все еще чувствовал себя освежеванным заживо, но это было просто ощущение горения, а не опаляющая горечь напрасного самобичевания. Парень застыл от страха, когда его коснулось желание смерти, и лишь потом осознал, что не представляет интереса для трех адептов Мьюрдарча. Свои последние вздохи они собирались потратить на кровавое возмездие магам, которые принесли им эту огненную гибель.
Д'Алсеннен почувствовал, как умирающие эльетиммы направили свою убийственную волю на Лариссу. Взвивающиеся языки пламени заполняли его зрение не только при открытых, но и при закрытых глазах, и он увидел девушку, окруженную кольцом серебряного магического света. Ее защиты тускнели, плавились под натиском эльетиммов, и Темар в который раз пожалел, что бросил изучать Высшее Искусство.
Он напрягал свою память в поисках заклинания, которое могло бы помочь магине. Бесполезно, он просто не знал. Понимание своего бессилия оказалось страшнее агонии, терзающей его полузащищенный ум. Должно же быть что-то, что он в силах сделать. Если он не может добраться до Лариссы, то должен попытаться помочь другим магам. Д'Алсеннен перевалился через борт и с гулким стуком рухнул на палубу «Ламинарии». Матросы со всех сторон боролись с сокрушительной болью. Один кричал, свалившись с мачты, из разбитых ног торчали осколки костей.
С трудом встав, Темар увидел на корме Гуиналь. Его сердце сжалось от самой страшной муки. Барышня стояла на коленях возле Аллин, лежащей без чувств.
— Гуиналь, — прохрипел он и, шатаясь, пошел на корму.
— Если надеешься на милость Сэдрина, помоги мне! — Барышня подняла голову, отчаянно стискивая руки Аллин. Лицо ее было пепельным. — Это эльетиммы. Я заслонила Аллин и Зара, но не могу дотянуться до Лариссы.
Д'Алсеннен кивнул и пожалел об этом.
— Они там, внутри. — Он указал на полыхающий частокол и глубоко вдохнул. — Ты должна закончить это. Ты — единственная, кто может до них добраться. Нет иной возможности спасти магов.
Гуиналь посмотрела на него с ужасом.
Темар схватил ее руки.
— Ты одна можешь их пощадить. Клянусь глазами Острина, ты бы позволила им умереть в таких мучениях?
Если барышня и раньше казалась бледной, то теперь ее лицо стало совсем бескровным, цвета старой кости. Она так сильно прижала руку Д'Алсеннена к холодным пальцам магини, что парень испугался: вдруг он до конца дней своих будет ходить с их отпечатками?
— Сделай для нее все что можешь, — хрипло прошептала Гуиналь, зажмуривая глаза. Темные круги под ними казались синяками. — И для Зара.
Темар попытался обернуть свою хрупкую защиту вокруг Аллин. Но его умений не хватило. Стихийный холод, скользкий и твердый как лед, немедленно спутал его заклинания, как только Д'Алсеннен попытался проникнуть сквозь него. Неподвижный холод лишенных света пещер, затерянных под землей, пронизал девушку до костей, опровергая коварное хвастовство эльетиммского Высшего Искусства, что ее поглотит неумолимый огонь. Темар старался оделить Аллин хоть какой-то своей силой, чтобы девушка не поддалась этому коварному призыву к ее стихийному родству: эльетиммы стремились освободить стихийный огонь, чтобы уничтожить мага изнутри. Как там Узара? Ум Д'Алсеннена онемел от холода, словно он нырнул в студеную воду. Но он снова попытался найти мага, держа его образ в своем мысленном взоре. Холод стал обжигающим, как ветер морозной зимы, и Темар отпрянул от него, но, прежде чем какие-то умения совершенно покинули его, парень успел понять, что холод, защищающий Аллин, оберегает и Узару.
— Эда верлас Мойн ар дрион эда. Верлас Ялда мал ар дрион эда. Даридж верлас ар дрион эда. — Гуиналь скандировала заклинание, которого Д'Алсеннен никогда прежде не слышал. Из закрытых глаз барышни лились слезы. — Острин ан абрач нур фел, — добавила она в страстной молитве.
Крики умирающих колдунов медленно затихали. Темар все еще чувствовал муки агонии через обломки своей необученной защиты. Стирая с лица холодные слезы, он посмотрел на берег. Люди начали приходить в себя, одни раньше, другие позднее.
Мьюрдарч был из первых. Верзила мчался вверх по склону к краю леса, где Дарни, покачиваясь, стоял над упавшей фигурой. Это могла быть только Ларисса. Поглощенный своей ненавистью, главарь пиратов не осознавал, что его преследует Хэлис. Наемники за ее спиной с отчаянной решимостью поднимали себя на ноги.
— Позаботься об Аллин.
Темару стоило нечеловеческих усилий отойти от девушки, но он погнал себя к канату, свисающему с борта корабля. Он радовался даже ожогу от веревки на своих ладонях, пульсирующей боли в раненой руке, любой боли, которая отвлекла бы его от дикого беспокойства за Аллин.
Д'Алсеннен побежал мимо шевелящихся и лежащих без сознания пиратов и наемников, эхо предсмертных мук колдунов становилось тише с каждым шагом. Жажда сполна расплатиться с Мьюрдарчем наполнила его новой энергией. Главарь пиратов теперь рубился с Дарни. Воин защищался, но куда делось его обычное мастерство? Каждое его движение было слишком замедленным, каждое парирование слабее, чем нужно для выживания. Темар едва не закричал, чтобы придать здоровяку отваги, но, видя, что Хэлис уже там, промолчал. Дарни упал, и Мьюрдарч торжествующе завопил, но наемница оборвала его ликование. Она напала на незащищенную спину мародера, ее меч в запекшейся крови ударил наискосок, обнажая кровоточащую плоть и белый блеск ребер.
