Я откинулась на спинку стула.
— Зар передаст ему новости, я уверена.
Возможно, уже передал, но это не моя забота. Я не хотела, чтобы Аллин изнуряла себя, поскольку она — наш единственный магический ресурс. Я видела, как Шив и Узара теряли сознание, отдав слишком много сил своим стихиям, а эта девушка весь вчерашний день гадала, чтобы помочь Васпрету начертить подробную карту Сатайфера. Хэлис чуть не лопалась от самодовольства, когда Аллин обнаружила четвертый пиратский корабль, пусть это был всего лишь одномачтовый шлюп.
Аллин изучила положение на игровой доске, совершенно не заметив лазейку, которую я ей оставила.
— Забыть не могу, как избивали того человека… — Девушка содрогнулась.
— Быть чьим-то пленником, да еще полуголым не слишком весело, — согласилась я. Эту неопровержимую истину я испытала на собственной шкуре. — Но их кормят, и погода будет только теплее. И дай-то Сэдрин, чтобы им недолго осталось терпеть.
Аллин кивнула, но вид у нее все равно был несчастный. Открылась входная дверь, и появилась Гуиналь.
— Где Хэлис?
— Говорит с рудокопами. — Я кивнула в сторону приемного зала. — С Темаром и Рашем. Они скоро должны закончить.
Они обсуждали, сколько человек вернуть из Эдисгессета, не подвергая медные рудники угрозе восстания пленных эльетиммов.
— Хэлис собрала всех своих наемников? — нахмурилась Гуиналь.
Я кивнула:
— Мы с Хэлис убедили Деглейна и всех его приятелей, что, какие бы ремесла они ни оттачивали, они все еще находятся под ее командованием. — На это ушло несколько долгих вечеров в пивной. Когда я вчера вернулась, Райшед уже спал, а сегодня он ушел прежде, чем я проснулась.
— Ко мне приходил Пейт. И знаете, что сказал? Его люди считают, что их нанимали только в Келларин. — Гуиналь неодобрительно поджала губы. — Он говорит, что не поедет на Сатайфер.
— Хэлис объяснит Пейту, что он ошибается, — заверила я барышню. Моя подруга с наслаждением выбьет дурь из этого елейного вдохновителя сброда.
— Подожди с нами. — Аллин предложила дворянке блюдо кексов, испеченных Бридил.
Гуиналь нехотя взяла кекс.
— Надеюсь, Темар не настаивает на том, чтобы брать всех подряд, кроме больных и увечных. Что толку выгонять пиратов, если Келларин за это время протянет ноги.
— Ты связалась с «Диадемой»? — забеспокоилась вдруг Аллин.
Барышня кивнула:
— Мастер Хелед не слишком обрадовался, но Эмелан уверен, что они сумеют обойти пиратов стороной. А как насчет «Стремительного»?
Магиня отщипнула кусочек кекса.
— Бролл даст течению унести их на юг, а затем повернет к Хафрейнсору.
— Долгое будет плавание, — заметила я.
— Долгое, но безопасное. — Аллин пожала плечами. — И с Броллом на борту у них не будет проблемы с пресной водой.
— Преимущество, которое корабли с магами имеют над кораблями с практикующими Высшего Искусства, — с сожалением признала Гуиналь. Однако обсуждение магии немного улучшило ее настроение.
— Тебе уже удалось связаться с Паррайлом? — небрежно спросила я.
— Нет. — Барышня пригладила свои безупречные косы. — Я думала проникнуть ночью в его сны, но связь ускользнула. — Она поправила цепочку на талии. — Вряд ли бедный парень спал настолько глубоко, чтобы видеть сны.
— И немудрено, — заметила я.
— Это вовсе не компрометирует твое мастерство, — серьезно заявила Аллин.
— Возможно. — Гуиналь натужно улыбнулась. — Расстояние над водой — самая большая проблема, боль, разрывающая эфир.
— Как это? — нахмурилась девушка-маг. Она всегда интересовалась Высшим Искусством. Особенно волновала ее одна мысль: как удается Гуиналь черпать коллективную волю и веру людей, ни о чем таком не ведающих?
— Возможно, будет легче, если мастер Джид умрет. — Удивительно, обычно невозмутимая дворянка, казалось, стыдится своих слов. — Его боль поистине ужасна и приводит в беспорядок эфир. Страдание из-за его мучений накладывается на мысли его людей.
— Все равно что творить магию туч во время ливня, — понимающе кивнула Аллин.
Я же почувствовала себя круглой дурой.
Гуиналь взглянула в мою сторону:
— Представь, что ты пытаешься петь, когда кто-то кричит тебе в ухо.
Темные глаза Аллин наполнились слезами.
— Утром, когда я гадала, мастер Джид еще был жив.
— Центральная мысль в его уме — защитить Налдета, — печально молвила дворянка.
Я подумала о том, что сказала мне Хэлис вчера ночью за рюмкой белого бренди. Чтобы атаковать такую удобную для обороны позицию сравнительно малым числом людей, нужен источник внутренних сведений. Любой маг, говорящий с Налдетом, выдаст его своей магией, поэтому разговор с Паррайлом через эфир остается нашей единственной надеждой. Я посмотрела на фигурку Белого Ворона, тщательно выбирая свои следующие слова.
— А не мог бы кто-нибудь из вас отпустить мастера Джида на попечение Полдриона? — Если те, кого я люблю, должны подвергаться опасности, я сделаю все, чтобы ее уменьшить.
— Это не в моих силах. — Дочь благочестивой деревенской семьи Лескара, Аллин была шокирована.
Гуиналь повернулась ко мне, и я твердо встретила ее взгляд. Барышня придерживалась древних верований, давным-давно ставших мифами и балладами. Но она обучалась Высшему Искусству исцеления, а значит, часто работала с больными и умирающими.
— Он умрет через день-другой.
— Разве Острин требует, чтобы смерть была бессмысленной мукой? — Я видела, как хирурги наемников взывали к богу исцеления и гостеприимства, давая безнадежному больному последнее питье, чтобы не заставлять Сэдрина нетерпеливо звенеть ключами.
Что-то в глазах Гуиналь подсказало мне, что барышня делала то же самое.
— Будь я там, я бы могла принести ему облегчение.
Я посмотрела на доску и представила себе, что играю Вороном вместо Аллин. Предлагать сопернику поменяться сторонами — это отличный прием, обычно срабатывающий в пивных. Главное, чтобы противник сделал хорошую ставку, пока он уверен, что мне не выиграть при той безнадежной позиции, в которую я его загнала. Это нередко набивало мои карманы и, что важнее, научило меня одной простой истине: возможностей всегда больше, чем кажется на первый взгляд.
— Гуиналь, ты когда-нибудь пыталась творить Высшее Искусство на том, кого видишь в гадании?
Барышня покачала головой.
— Узара предлагал, но я так и не попробовала.
Аллин терзали сомнения.
— Высшее Искусство и магия стихий так часто мешают друг другу…
— Вы могли бы избавить мастера Джида от боли, — перебила я ее.
