Барышня нетерпеливо хлопнула рукой. По крайней мере это доказывало, что она не совсем ослабела.
— Все, что мне нужно, это целебный настой из свежесобранных трав.
— Тебе удалось ощутить что-нибудь из мыслей Паррайла?
Мне стало интересно, не маскирует ли нейтральный тон Темара нашу общую досаду на Гуиналь. Конечно, я сочувствовала ей, лично зная, что такое морская болезнь, но ее манеры все больше меня раздражали.
Барышня свесила ноги с койки и села, осторожно засовывая тряпку в кувшин с крышкой.
— У него болит рука. Кажется, она сломана.
— Значит, у вас с Паррайлом столько же шансов сотворить Высшее Искусство, как у меня выиграть в Ворона у Ливак. — Унылые шутки Темара были еще неудачнее, чем моя стряпня.
Гуиналь неистово покраснела.
— Я делаю все-все возможное…
— Ты можешь сказать, не ранен ли Налдет? — перебила ее Аллин, проявляя или полное отсутствие такта, или нечто противоположное.
Дворянка обуздала свои эмоции.
— Я этого не чувствую.
— Не стоит волноваться. — Темар потрепал магиню по плечу. — Скоро мы их вытащим и исцелим любые раны.
Аллин посмотрела на него с раздражением.
— Магам трудно контролировать свое влияние на стихию, когда их терзает боль или лихорадка. Они творят магию, сами того не желая. Именно это и побудило Планира изучать целительские практики Солуры.
Которые основывались на обрывках эфирного знания. А те, в свою очередь, навели Верховного мага на след сначала Высшего Искусства, а в конечном счете — потерянной келларинской колонии. Наверно, Планир чувствует себя как человек на ярмарке Солнцестояния, который видит, как его выигрыш снова и снова удваивается в ряде счастливых ставок на бегах. Или Верховный маг познал то пустое неверие, с каким игрок уходит от стола, разорив и себя, и своих нерожденных внуков?
— А мы, практикующие Высшего Искусства, совершенно не способны творить заклинания, когда нас отвлекает боль, — кисло заметила Гуиналь.
— Если все вокруг Налдета начнет полыхать, пираты мигом смекнут, что он — маг.
После чего дела у бедняги пойдут совсем плохо. Готова поставить на это любые трофеи, какие только способны порадовать сердце Грена.
— Чем скорее Шив и Узара смогут вытащить их оттуда, тем лучше, — горячо выдохнула Аллин.
— Нам бы только подобраться достаточно близко, — согласился Темар.
На палубе раздался топот бегущих ног.
— Мессир!
Д'Алсеннен оказался у двери раньше меня только потому, что мне пришлось обходить стол.
— Они возвращаются. — Матрос ухмылялся до ушей.
Мы с Темаром кинулись к борту, чтобы увидеть самим. Действительно, «Ламинария» и «Огненный Гольян» медленно продвигались к нам. Ветер и без магической помощи был попутный, но уже начинался прилив, толкая их обратно к островам. На мачтах обоих кораблей развевались вымпелы Д'Алсеннена, вдоль бортов толпились радостно кричащие люди.
— Как далеко разносится шум над водой? — спросила я Темара с внезапной тревогой.
— Ветер за нас, — заверил он меня с мальчишеской ухмылкой.
Я лучше молодого сьера скрывала свое нетерпение, но все равно, казалось, прошло полсезона, прежде чем «Ламинария» встала бок о бок с нами. Команда «Эринго» свесила с борта плетеные соломенные кранцы, и матросы на палубе «Ламинарии» приготовили багры, чтобы спасти нас от слишком жесткого столкновения. Они напрасно беспокоились. Корабли сошлись с мягкостью поцелуя любимого. С «Эринго» сбросили сети и веревочные лестницы. Я посмотрела вниз с высоты трех дополнительных палуб нашего корабля.
— Райшед! — Темар первым его увидел и сразу окликнул.
Райшед заткнул за пояс красную промасленную тряпку, которой вытирал свой меч, убрал клинок в ножны и полез к нам. Он оперся на перила и поцеловал меня, прежде чем спрыгнуть на палубу.
— Мы расправились с ними прежде, чем они это поняли, — ухмыльнулся Райшед, вымазанный грязью от прелых листьев и чего-то зеленого. На его бриджах из буйволовой кожи темнели пятна — вероятно, кровь, а ржавые пятна на рубахе — кровь, без сомнения.
— У них и часовых-то, считай, не было, — уточнил позади него Васпрет. — А те, что были, сладко спали в лесу. — Он порылся в кармане и начал распутывать вощеную веревочную удавку.
— Ни одна крыса не сбежала, — похвалился Райшед, опережая вопрос Д'Алсеннена.
— Вы не брали пленных. — Гуиналь с обвиняющим видом стояла в дверях каюты.
Темар раздраженно фыркнул, но Райшед спокойно встретил пристальный взгляд дворянки.
— Нет, но мы взяли раненых. Они бы оценили твою заботу.
Нескольким наемникам, мужчинам и женщинам в окровавленной одежде, с ранами на руках и ногах, помогали перелезть через борт «Эринго».
— Вот и «Огненный Гольян». — Аллин тоже вышла на палубу и показала на судно Хэлис.
«Эринго» покачнулся, когда второй корабль встал у его борта с меньшей точностью, и моя подруга, поймав канат, уже лезла наверх с полным пренебрежением к опасной щели между этим небольшим судном и «Эринго».
— Сколько ушло? — вопросил Райшед.
— Горсть, может, больше, — проворчала Хэлис, не скрывая горечи. — Охотничий отряд, будь он неладен. Возвращаться эти мерзавцы не спешили, но живо дали деру, когда поняли, что происходит.
Лицо Розарн вытянулось от досады.
— Мы за ними погнались, — запротестовала она.
— Дело было трудное, — искал оправдания Темар, но, заметив презрительную усмешку Хэлис, умолк.
— Даже если они знают местность, они будут медленнее пробираться через лес, чем мы по воде. — Райшед обдумывал ситуацию. — Мы не видели сигнальных огней. Значит, они не должны поднять тревогу прежде, чем мы атакуем.
— Мы обязаны атаковать, несмотря ни на что. Прилив уже начался. — Хэлис твердо решила использовать фазы лун. Полная Большая и половина Малой создавали почти идеальные условия. Приливы и отливы больше не будут такими сильными до двойного полнолуния ближе к концу предлета. — Сьер Д'Алсеннен, кого я могу взять для пополнения?
Раненые с «Огненного Гольяна» поднимались на борт.
Темар поспешно достал список тех, кто считал себя невезучим, ибо вытащил не ту руну и не участвовал в первой атаке. Гуиналь тем временем расстегнула манжеты своего серого платья и засучила рукава.
— Пошли, Аллин.
Они направились к мужчине, корчившемуся от боли, держась за окровавленный живот; он бился затылком о доску, к которой был привязан.
Райшед посмотрел им вслед.
— Жаль, что Шив не сумел нанять хирурга, — пробормотал он.
Я стиснула своего возлюбленного в неистовых объятиях. От его рубахи пахло вековыми деревьями и древесным дымом.
