Я улыбнулась ей.
— Из этого выйдут чудесные мягкие одеяла, верно?
Будь я козой, она бы ни за что не угостила меня рыбьими головами. С другой стороны, Грен у всех работниц снискал одобрение.
— Попробуй что-то выведать без меня. — Я хлопнула горца по плечу, говоря на уличном жаргоне Селеримы. — Встретимся чуть позже в замке.
Грен кивнул, не сводя глаз с девушки, которая, наклонясь вперед, выбирала листья из лохматой челки козы. О, как простодушно предлагала она ему прекрасный вид в вырезе своей сорочки!
— Мы здесь для того, чтобы заводить друзей, а не детей, — напомнила я ему.
— Я буду целомудрен вроде служанки без приданого… пока не узнаю, каким бывает наказание за маленькую шалость с девушкой, — добавил он с хитрой улыбкой.
Я толкнула его в грудь.
— Я сама была служанкой без приданого и знаю, что это за целомудренность.
— Я не собираюсь бросаться на первую же девицу, которая состроит мне глазки, — запротестовал он. — При таком-то большом выборе!
— Ладно, увидимся.
Зная, как Грен наслаждается флиртом, я решила вернуться раньше, чем он будет готов рискнуть всеми нашими шеями ради белых ляжек какой-нибудь девицы.
Как только я отвернулась, девушки разом заговорили. Пока Грен не выпрыгнул из штанов, у него есть прекрасная возможность многое узнать об этих местах.
За навесами для коз оставались только пруд и дамба. В середине каменной плотины стояло крепкое здание с узкими окнами, и, подойдя ближе, я поняла, что это мельница. Занятые делом мужчины, которые не любят, когда им мешают, — вот все, что я там найду. Где же мне отыскать кого-нибудь небесполезного, вроде скучающих стражников, готовых сыграть в азартную игру и посплетничать?
Я лениво побрела обратно к замку, миновала прачечную с открытым фасадом, которая одновременно служила баней. Женщины колотили грубую неотбеленную ткань, наполняя лохани из горячего источника, бьющего из земли. В общем и целом, я бы предпочла таскать дрова, чтобы вскипятить воду, нежели опасаться, что земля расплавится подо мной. Тут же девушки без стеснения мылись после потрошения рыбы, поливая друг друга водой и намыливаясь чем-то похожим на обрезки жирной шкуры. Грен не слишком обрадуется, что пропустил такое зрелище, но, учитывая, как эти люди одержимы чистотой, он быстро наверстает упущенное.
Неподалеку сидели другие девушки. Они хихикали и болтали, расчесывая на солнце влажные волосы. Я думала присоединиться к ним, но они наблюдали за юношами, которые боролись на гладком участке высушенной солнцем глины. Парни были только в коротких набедренных повязках, чтобы соперник не мог ухватиться за одежду. Еще у них имелись пояса на талии, соединенные плетеными кожаными ремнями с кожаными полосками вокруг каждого бедра. Кажется, целью было свалить противника с ног за эти плетеные ремни. Я постояла минутку, оценивая игру и игроков, но решила, что девушки мне не обрадуются.
Затем я услышала торопливо подавленный смешок откуда-то из-за прачечной. Делая вид, что небрежно прогуливаюсь, я обогнула здание и оказалась во дворе, где сохли рубахи и одеяла, хлопая на ветру. Я нырнула под мокрую ткань и обнаружила кучу детей, увиливающих от своей работы. Одни кидали шишковатые кости от хребта какой-то здоровенной рыбины в начерченный на земле круг, другие перебрасывались репой, утыканной перьями. Все посмотрели на меня с живым любопытством.
Я дружески улыбнулась.
— Добрый день.
— Как тебя зовут? — спросила бойкая девчушка со вздернутым веснушчатым носом и темными глазами, говорящими о смешанной крови в ее родословной.
— Ливак. А тебя?
— Глиффа, — быстро ответила она. — Ты не отсюда.
— Нет, не отсюда. — Я неопределенно махнула рукой в сторону моря. — Мой народ живет в лесу, где много деревьев, и все они выше, чем ваши дома. — Это должно заинтриговать юнцов — на их родине деревья редко вырастают выше колена.
— А как ты здесь оказалась? — Глиффа явно была из любопытных детей, которые вечно задают вопросы.
Я пожала плечами:
— Хотела увидеть море.
— Что с твоими волосами? — заинтересовался маленький, мальчик. Сам он был подстрижен так коротко, что его волосы казались просто золотым пушком.
— Ничего. — Я села скрестив ноги. — Они всегда были такого цвета, как и у всего моего народа.
— Ты джебедим? — подозрительно спросил ребенок.
Вчера вечером я уже слышала это слово. Я покачала головой.
— А кто они такие?
— Джебедимы живут в западных землях. — Одна девочка, постарше, наклонилась ближе, чтобы изучить мои волосы и глаза. — На свету они выглядят, как настоящие люди. А в тени видно, что кожа у них голубая, а глаза черные, как у животного.
Младшие дети, которые заметно нервничали, расслабились после ее авторитетного объяснения.
Итак, Сорград был прав. Я снова улыбнулась.
— Мы называем их Элдричским Народцем.
— Ты их видела? — В голубых глазенках стриженого парня плескался благоговейный страх.
— Никто не видел уже давным-давно. — Я успокаивающе покачала головой. — Мы рассказываем о них сказки. Хотите послушать одну?
Все жадно закивали.
— Жил-был охотник по имени Марсайл. Погнался он как-то за зайцем в земляной форт Элдричского человечка. Элдричский человечек встретил его со всем радушием и преподнес своему гостю подарки.
Историю о Марсайле я готова рассказывать даже во сне, и для детей я выбрала тот вариант, который слышала в детстве от своего отца. Вариант, полный чудесных вещей, вроде листа, который заставлял рыбу выбрасываться из воды, когда Марсайл бросал его в пруд, и цветущей ветки, которая защищала его от всякого огня, даже от дыхания дракона. Моей же любимой вещицей был кошелек, призывающий деньги в компанию к любой монете, которую клал в него Марсайл.
— Когда наступил вечер, Марсайл сказал Элдричскому человечку, что должен вернуться домой к своей жене. — Я понизила голос и наклонилась вперед. Дети бессознательно сделали то же самое. — Элдричский человечек рассердился. Он сказал, что преподнес эти подарки только потому, что думал, будто Марсайл женится на его дочери, и, по правде говоря, она была писаной красавицей.
Версии, которые я узнала позже, расписывали прелести Элдричской девицы в выражениях, которые решительно не годятся для детей, а также уточняли, что именно сделал с ней Марсайл, чтобы Элдричский человечек так разгневался. Я перешла к тому месту, когда Марсайл отчаянно торговался за свою свободу.
— Наконец Элдричский человечек согласился отпустить Марсайла, но, — я предостерегающе подняла палец, — только если он останется на одну ночь, а Элдричский человечек пойдет в дом Марсайла и возьмет, что захочет, взамен подарков, которые он ему подарил. Поскольку подарок, как всем известно, нельзя отобрать.
