– Это больше напоминает речи твоего друга, молодого Ден Ренниона, – угрюмо возразил старик. – Скажи-ка мне, как нынче обстоят дела с долгами у сего доброго эсквайра? Уверен, его отец с великой радостью отправит свое чадо к любому берегу, где нет игорных притонов и публичных домов, лишь бы спасти свой кошелек!
Неужто дед нарочно не хочет его понимать? Как бы то ни было, Темар не собирался ввязываться в пустой спор о последней глупости Вахила; он не опустил взгляд.
– Мессир Ден Феллэмион предлагает место на своем корабле всем желающим, выселенным или бегущим с развалин провинций. Он дает им возможность построить новую жизнь, если они присоединятся к нему для создания второй империи по другую сторону океана.
– И ты желаешь ковыряться в грязи вместе с бездомными да безземельными? Должен ли я напомнить, что ты ни то, ни другое?
Сьер наклонился вперед, сердито глядя с кресла своих предков. Сотворив над собой усилие, Темар надел на лицо маску спокойной рассудительности.
– Мессир Ден Феллэмион ищет людей с опытом командования, способных руководить колонистами, организовывать труд, координировать и направлять их работу. Думаю, ты еще не забыл, что я три года управлял нашими имениями в Далазоре, к твоему полному удовлетворению. Когда Горные Люди перешли реку, я служил положенный срок в когортах, и мне поручили командование моим собственным отрядом в пределах сезона. Я могу использовать обретенные навыки и получить за это признание и награду. Разве это не более достойное занятие для сына Д'Алсеннена, чем околачиваться при дворе и драться за высочайшую милость подобно псу, выпрашивающему объедки?
– Нет, если ты впряжешься в ярмо к особам вроде Ден Ренниона и Ден Феллэмиона. Кто они такие, как ты думаешь? Что, не хочешь говорить? Ну так я тебе скажу: стареющий мечтатель, паразитирующий на угасшей славе, добытой давным-давно в походах с Немитом Мореплавателем, и человек, надеющийся заставить свой Дом пожалеть, что его обошли при выборе сьера. С таким же успехом ты мог бы расплавить эту тарелку и возвращать наши богатства, пытая счастья в бордельных играх, как тот молокосос Ден Реннионов!
– Мессир Ден Реннион действительно разбирается в торговле, дедушка. – Впервые в голосе Темара послышалась резкость гнева. – Он бы не поддержал идею колонии, если б не рассчитывал на жизнеспособность и прибыльность. Он сам намерен отправиться в плавание, построить дом и будущее для своей семьи, и он планировал это еще до смерти своего отца. Его брат, сьер, полностью его поддерживает.
– Стало быть, долги и впрямь гнетут его, коль он готов бежать за океан, чтобы спастись от кредиторов! Нет, пока сам не увижу, как Ден Реннион поднимает на борт свою задницу вместе со своей монетой, ни за что не поверю. Тебе не кажется, что он всего лишь проворачивает быстрые деньги, играя на чаяниях легковерных? Судя по тому, что я слышу, ему придется возместить изрядную сумму, дабы поспевать за тратами твоего дружка Вахила.
Почему старик все время поминает Вахила? И Темар вдруг понял, потрясенный своим открытием, что у деда нет ни одного стоящего возражения, он лишь пытается закончить разговор, провоцируя ссору. Юноша уставился на старика и заморгал – то, что он видел, внезапно изменилось, словно под воздействием какой-то зловещей алхимии. Сейчас перед ним был не внушительный, гордый глава некогда Великого Дома, с поводьями многих жизней в своих руках, время от времени сдерживавший одних и отпускавший других, чтобы вся упряжка бежала ровно, не даже тот неиссякаемый источник ободрения и безопасности, на который Темар привык рассчитывать, пока рос, слишком рано возмужав, – к своим обязанностям и долгу. Это был просто дряхлый человек, усталый и испуганный, лишенный своих сыновей и будущего своего Дома, одиноко и неуверенно стоявший перед лицом старческой немощи.
Темар встал, с гримасой потер колени. Потом сел на ступеньку возвышения, как часто делал ребенком, когда этот зал был полон арендаторов и клиентов, а его дяди ходили в толпе, пока сьер разбирался с просителями. Устроившись поудобнее, юноша посмотрел вверх, на деда.
– Я правда хочу это сделать, дедуля. Корчить из себя шута при дворе, выведывая сплетни, чтобы обратить их в преимущество и золото, – все это не по мне. Ты же знаешь, я привык говорить открыто, как ты сам меня учил. Я устал спасать наши деньги и достоинство от каждой волны бедствий, постоянно чувствуя, что, когда император в очередной раз заблажит, я снова буду по горло в свежем дерьме.
Старик потер лицо. На какой-то миг глаза его затуманились отчаянием.
– Лучше уж барахтаться в дерьме, чем сгинуть в океанской пучине. Или я должен напомнить тебе, сколько кораблей ушло с Немитом Мореплавателем, да так и не вернулось?
– Мессир Ден Феллэмион вернулся, деда, и с тех пор не раз повторил тот путь. Я ему доверяю.
Темар пытался избежать укорительной интонации. Не удалось.
– Что это значит? – Былой огонь ярко вспыхнул в глазах сьера. – Ты доверяешь ему? Тебе больше по вкусу ехать его форейтором, нежели хозяином собственной упряжки? Уж не думаешь ли ты отречься от собственного имени и взять его?
Темар рывком встал, отбросив непривычную покорность.
– О будущем моего Имени я и забочусь, мессир. Я хочу, чтобы мои сыновья и внуки почитали мой прах и благословляли наследство, которое я завещаю им. – Он бессознательно сжал кулаки и почувствовал, как отцовское кольцо вдавилось в кожу.
– А что ты будешь тогда делать с моей урной для праха? Подпирать ею дверь? Неблагодарный мальчишка! – Сьер поднял искривленную руку и едва не ударил юношу. – Разве я виноват, что сначала оспа украла сыновей моего Дома, а затем этот спившийся развратник профукал наши земли в погоне за своими ненасытными амбициями?
Темар открыл рот, чтобы ответить в том же духе, в обычной манере семейных разговоров Д'Алсенненов, но что-то в обличье деда остановило его. Неизбывное горе лежало под гневом в глазах старика, и продолжать этот спор показалось вдруг бессмысленным.
– Я не хотел оскорбить тебя, деда, совсем не хотел. Я отлично знаю, что наш Дом мог бы пеплом развеяться по ветру много лет назад, если б не ты.
Старик хотел ответить, но его слова потерялись в приступе кашля. Темар торопливо огляделся, в поисках воды или вина.
– Оставь.
Из складок мантии сьер извлек колокольчик, и на его серебристый звон прибежал камергер.
– Я обдумаю твое прошение, эсквайр. – Ухитрившись сдержать кашель, старик поднял глаза на внука, обманчивый румянец здоровья выступил на его щеках. – А пока меня ждут другие дела. Загляни в мой кабинет перед обедом.
С некоторым трудом он выбрался из кресла, но раздраженно отмахнулся от стоявшего над душой камергера и с высоко поднятой головой спешно покинул салон.
Глядя ему вслед, Темар не мог понять, обеспокоило его поведение деда или скорее раздосадовало. Какие у старика могут быть другие дела? По всей видимости, он просто откладывал решение, собираясь вздремнуть. «Ну и ладно, а мне-то зачем полдня торчать в этом склепе?» – подумал Темар со свойственной ему решительностью. Он стремительно вышел из комнаты и с силой захлопнул тяжелые двери. Огонек в камине испуганно трепыхнулся, выпустив перышко дыма. Юноша тем временем направился к черной лестнице, ведущей на кухню. Его каблуки сердито цокали по каменным ступеням.
