– Если тебе нравится Дева, которая ухаживает за своими волосами и ждет, пока Дрианон не призовет ее к материнству. Лично я предпочитаю те сказания, где она заставляет мужчин и луны плясать под ее дудку. – Я вдруг поняла, что разболталась, и захлопнула рот.
– Вероятно, это говорит твоя кровь, учитывая цвет твоих волос.
Менестрель сказал что-то еще на плавном языке Леса, ударения намекали на какую-то пословицу или трюизм, но для меня его слова ничего не значили.
– Прости, не понимаю. – Я покачала головой. Менестрель прислонился к крошащимся оранжевым кирпичам стены и поднял брови.
– У тебя на руках все фигуры, и если ты хочешь поговорить со мной, то, видимо, хочешь играть, но не знаешь правил игры…
– Смотря какая игра, – парировала я. Я без труда могла бы вести такое добродушное подшучивание, но не понимала, куда он гнет.
– Вся жизнь – игра, моя дорогая, все вертится вокруг нее. – Менестрель улыбнулся, и в этот раз хорошо знакомый мне огонь осветил его медные глаза. – Итак, если ты не из Народа, как случилось, что ты имеешь весь комплект фигур, которые создают Лесную девушку, причем столь прекрасный комплект? – Он смерил меня тем медленным напряженным взглядом, который многие женщины находят лестным.
– Мой отец оставил мне наружную оболочку. – Я старательно изобразила вежливое равнодушие.
К счастью, другая забота отвлекла моего собеседника.
– Где и когда ты родилась? – спросил менестрель, и слабое беспокойство сморщило его лоб.
– В Ванаме, в постлето, двадцать семь лет назад, у горничной по имени Энис, – ответила я, улыбаясь все шире.
Очевидно, менестрель быстро просмотрел свои воспоминания о путешествиях и победах, и его лицо вскоре прояснилось, разделяя мое веселье.
– В тот год я был в Коле, моя дорогая, – молвил он с церемонным поклоном. – Если ты ищешь пропавшего отца, боюсь, я не имею чести им быть.
– Я не об этом хотела поговорить с тобой, не беспокойся.
Дверь открылась, очень вовремя прерывая наш разговор: вошел парень с подносом, на котором стояла тарелка затейливых пирожных и запотевший стеклянный кувшин золотого вина, еще хранящего в себе холод ледяного погреба. Менестрель налил мне бокал.
– За нашу общую кровь, – провозгласил он тост. – Как тебя зовут?
– Ливак.
Я в свою очередь выпила за него.
– А меня – Фру. По крайней мере твой отец оставил тебе прекрасное Лесное имя, – заметил он, прежде чем жадно наброситься на яблочную слойку.
Я приняла его немое предложение угощаться и взяла абрикосовое пирожное, невольно вспоминая, как сопротивлялась моя мать всем уговорам и угрозам, к которым прибегала моя бабушка в попытках дать мне другое имя после того, как периодические визиты отца прекратились.
– Его звали Джихол, – внезапно сообщила я, удивляясь сама себе.
– Из какого рода? – Фру склонил голову набок. – Ты знаешь?
– По-моему, Оленя. – Я отпила вина, соображая, как бы закончить этот бесплодный разговор.
Менестрель сидел неподвижно, потом резко покачал головой.
– Нет, не знаю его, насколько мне известно – нет.
– Это не важно, – выдохнула я с облегчением.
На самом деле я бы, наверно, постаралась избегать моего давно отсутствующего родителя, если б ветры принесли хотя бы слабый его запах. Сейчас в моей жизни и без того хватает неопределенности.
– Так что ты ищешь?
Фру прикончил второе пирожное, и я отмахнулась от его угощений, поняв вдруг, что эти сладости, вероятно, часть платы за его музыку.
– У меня есть книга старых песен, собранных тормалинской дворянкой еще во времена Империи. Они от всех древних племен – Горного, Равнин и Лесного. Я ищу людей, которые сумеют их перевести.
Фру заинтересованно поднял голову.
– Я взгляну для тебя, охотно.
Это была верная ставка, не так ли? Старые песни могут предложить менестрелю что-то новое для его репертуара безо всяких усилий с его стороны.
– Я буду очень рада. Но дело в том, что я путешествую с ученым, а ему требуется несколько мнений, поэтому я бы хотела показать их еще кому-то из людей истинной крови. Ты возвращаешься в Лес? Можно мы пойдем с тобой?
Я снова наполнила бокал Фру.
– Да, так уж случилось, что я возвращаюсь к своему роду, – осторожно подтвердил Фру, вытирая пальцы о заштопанную салфетку. – Прошу тебя и твоего ученого разделить со мной путь.
– У нас есть еще два спутника. Это наши старые друзья, горцы.
Я надеялась, что менестрель не уловил легкое колебание в моем голосе.
– Что нужно горцам в диком лесу? – К счастью, Фру больше разбирало любопытство, чем беспокойство.
– Они путешествуют, как я, играя, где можно, в руны и Ворона. Ворон был игрой Народа задолго до того, как разошелся по всему свету, поэтому я думаю, что братья надеются найти какой-то хитрый прием или стратегию, которая даст им дополнительное преимущество. – Я мысленно напомнила себе предупредить Сорграда о его новой цели.
– Ты играешь в Белого Ворона? – Фру снова глядел на меня с интересом.
– Отец научил, когда я была девочкой.
– Тогда ты знаешь, что эта игра строится на равновесии между защитой леса и силой птиц, когда они пытаются выгнать Ворона. – Глаза у Фру сверкали. Он сел рядом со мной под голые шипы беседки и наклонился ближе. – Всякий обмен среди Народа должен быть справедлив. Что ты предложишь мне в обмен на сопровождение и представления? – Его голос был мягким и ласковым, пальцы легко касались моего колена в бриджах.
– Песни, которые никто не слышал с тех времен, когда дремучий лес подступал к самым воротам Селеримы? – Я деликатно сняла его руку со своей ноги. – Ночные шалости – это приятно, но хорошие песни вечны. Когда их услышат снова, с ними будут связывать твое имя.
– Если они и впрямь неизвестны. Ты бы удивилась, как далеко назад по Древу Лет уходят наши песни.
Менестрель засмеялся, и я с облегчением поняла, что эта часть игры закончена без всяких обид с той и другой стороны.
– Что тебя рассмешило, Фру? – Дверь во двор распахнулась, и на пороге возникла пухленькая девица в ниспадающем складками зеленом платье. У нее было детское личико, круглое и мягкое, с курносым носом, капризно надутыми губками и прелестными глазами, которые разглядывали меня с плохо скрываемым подозрением. – Триз сказал, что ты здесь, во дворе. – Ее молчаливый вопрос нельзя было не понять.
– Зенела, это Ливак. – Фру расплылся в улыбке с налетом сладострастности. – Она соблазняла меня интригующим предложением.
Зенела раздула ноздри.
– Речь о музыке, не о постели. Пока что, – добавила я и кокетливо улыбнулась Фру, чтобы немного подразнить толстушку.
