– Ты знаешь, что об этих вещах говорить не положено, – терпеливо ответила Аритейн. – Почему ты все делаешь наперекор? Что ты хочешь от меня? – Несмотря на внутреннее беспокойство, девушка говорила таким тоном, каким могла бы спросить о погоде.
– Ты узнала тайны их могущества? Что умеют делать Шелтий? – допытывался горец. – Как они могут оставлять позади себя пустые дома, чьи обитатели исчезли или рассеялись, лишенные разума, на милость других? Даже когда они идут дальше и оставляют все позади себя здоровым и бодрым, почему никто не помнит о том, что делалось для их спасения или помощи?
– Тебя это не касается, – холодно отрезала Аритейн. – Это ведомо только нам, избранным служить.
– Избранным? – Джирран скрестил руки и посмотрел на сестру. – А может, взятым? Или, вернее сказать, украденным. Мне было почти девять – вполне достаточно, чтобы запомнить твои слезы, твои крики, твой гнев. Я помню, как ты цеплялась за кровать, когда они пришли за тобой, как молила нашу мать не поддаваться им, как проклинала ее, когда она не сделала этого. – Горец медленно и неглубоко вздохнул. – Что вскоре и доказало справедливость их притязаний на тебя, верно? Твое проклятие сработало: не прошло и года, как мама умерла, а когда отец с остальными вернулся домой после тяжелого сезона на рудниках, оказалось, что все, ради чего мы работали, принадлежит теперь какой-то девчонке с мышиными волосами с другой стороны гор. Девчонке, о которой никто из нас даже не слышал!
– Мама умерла при родах. Это трагедия, но не такая уж редкая. – Руки Аритейн, сжатые на коленях, побелели.
– Тогда она отчаянно рожала дочь тебе на замену, чтобы сохранить земли, которые она унаследовала. – Джирран покачал головой. – Говорят, она запретила Шелтиям входить в ее спальню, боясь, что они увидят истинную магию в будущем и того ребенка тоже. Если б она впустила их, может, они бы спасли и ее, и дитя.
Аритейн встала.
– Если ты позвал меня сюда только затем, чтобы растравлять давно зажившие раны, я попрощаюсь с тобой, Джирран.
– Но Шелтий не принуждали ее, верно? Они не используют свои силы без согласия, да? Что бы они ни делали, это всегда сковано правилами и окружено тайнами и никогда не применяется открыто. Что хорошего в силе, если она никогда не используется?
Аритейн была уже у лестницы.
– Что Шелтий говорят об эльетиммах, Ари?
Язвительные слова Джиррана остановили девушку на верхней ступеньке.
– Что ты сказал?
– Я правильно их назвал? Или надо говорить «аниатиммы»? – Джирран сел на стену и вытянул перед собой ноги.
Аритейн медленно повернула голову.
– Что ты знаешь? – В ее голосе звучал приказ.
– Я не какой-то обвиняемый, чтобы принуждать меня говорить правду. – Джирран сплюнул и потер глаза. – Я только слышал то, что половина жителей низин услышит в своих пивных и тавернах еще до конца лета. Песни об эльетиммах, о силах, которыми они обладают, об опасности, которую они представляют, о мощи их воинов. Как по-твоему, сколько пройдет времени, прежде чем какой-нибудь жадный горожанин из Врида решит, что эти белокурые люди из-за океана не отличаются от белокурых людей за горами? Они ухватятся за любой предлог, чтобы украсть еще больше земли, еще больше наших богатств, чтобы гнать нас все дальше и дальше от того, что было когда-то нашим. Возможно, именно это случилось в доле Тейва. Ты, верно, слышала об этом от своей новой родни? – Джирран невесело засмеялся. – Если нас прогонят достаточно далеко, мы все станем Людьми Льдов, не так ли?
Лицо Аритейн было холодным, глаза – будто тени в трещинах ледника.
– Ты понятия не имеешь о том, что говоришь. Аниатиммы пытались использовать силы Шелтий, чтобы властвовать и править без позволения и сострадания.
– Я знаю, что эльетиммы, кем бы они там ни были, используют свою силу, чтобы защищать себя. Я знаю, что они не держат истинную магию под спудом, но видят в ней оружие для спасения земли и народа от грабежа и насилия. Я ставлю все деньги моего наследства, что их мудрецов не забирают из семьи, дабы у них не возникало соблазна использовать то, чему они научились, ради своего дола. – Джирран встал и медленно пошел вокруг крыши, глядя вниз, во двор, и на луга за стеной. – Ты не хотела бы иметь шанс использовать свои знания, чтобы помочь своей крови, чтобы принять свое наследство и сделать его процветающим, а не смотреть, как наш дом пустует, давая укрытие случайным путникам, ибо те, кто на него претендует, даже не дают себе труда жить здесь хотя бы полсезона в году?
Лицо Аритейн было бескровным и бледным, как плиты под ее ногами.
– Зачем ты это делаешь, Джирран? Зачем раздуваешь давно потухшие угли старого гнева и горькой скорби? Пробуди этот огонь, и он обожжет твои руки. Что сделано, то сделано, ничего изменить нельзя.
– Но что, если можно? – мягко вопросил Джирран, подходя к ней и беря ее руки в свои. – Только не говори мне, что ты счастлива своим жребием, Ари! Если б ты была счастлива, то вряд ли пришла, чтобы встретиться здесь со мной. Я видел тебя на Солнцестояние, в фессе Парт, вынужденную ходить на задних лапках перед тем глупым стариком. Пусть другие верили, что его бессвязный лепет – это таинственная мудрость Шелтий, но ты-то знала, что это просто старческий вздор. Я видел это в твоих глазах. Тебе обещали силу и знания в обмен на утрату дома и семьи. Но что они дали тебе? Роль няньки при каком-то старом дурне, который все еще получает больше уважения, чем ты, когда пускает слюни по своей ночной сорочке! Разве это правильно, что силы истинной магии скрываются от отчаявшихся людей страхами и трусостью старейшин?
– По правилам я должна сама донести на тебя, – прошипела Аритейн, – или по крайней мере стереть этот разговор из твоей памяти вместе со всей этой гложущей ненавистью и какой бы то ни было полуправдой, которую ты выудил из сплетен низин!
– Валяй, – пожал плечами Джирран. – Это ничего не изменит. Не пройдет и полсезона, как кто-то вроде меня – рудокоп, продающий свои слитки, или зверолов, торгующий с жителями низин, – принесет сюда эти песни и сказания. Йеврейн будет спрашивать тебя, почему эти люди, которые наверняка должны разделять нашу кровь, почему они так боятся жителей низин? Почему эльетиммы используют все средства, имеющиеся в их распоряжении, чтобы защитить свои дома и семьи, тогда как нас грабят и теснят с каждым поворотом сезона? Пейдер и его друзья тоже станут думать, тоже начнут задавать вопросы о Шелтиях, требуя ответов. Кто бы среди вас ни решил отыскать те ответы – это будет человек, который вырвет наконец кнут из рук старых и испуганных, не так ли? Дабы контролировать, как используется истинная магия, дабы видеть, что мудрость закаляет необученную силу, которую так называемые мудрецы слишком боятся применять.
Аритейн посмотрела на свои руки, все еще зажатые между широкими ладонями Джиррана.
– Ты сказал, что хочешь просить меня об одолжении? – Она подняла голову, лицо ее было бесстрастно, но глаза так и буравили горца.
