– Заверяю вас, сударь, это останется между нами, – щебет вывел барона из задумчивости, и он впервые прямо взглянул на профоса. – Слово чести. Меня в данном случае интересует другое. Пока вы с его чернокнижием изучали крепундию, Анри… м-м… сударыня вигилла ввела меня в курс дела. Как я понимаю, истории, сходные с нашей, уже имели место?
– Сходные условно, – поправил гроссмейстер. – Я бы сказал: очень условно…
– Хорошо. И все же: Аманда Ланивьер, Принцесса-Грёза, провела больше года в хрустальном гробу. Марк Грэхем, известный как Спящий, два столетия каталепсировал в ларце из болотной яшмы. Роза Канина трижды уколола палец о три заклятых веретена – господа, я не намекаю на омфалическую каморку с троицей прях, или на метательные орудия Аглаи Вертенны! Я просто отмечаю близкие по характеру случаи: Роза Канина находилась в летаргии около тридцати лет…
Вигилла подняла руку, привлекая внимание.
– Хочу заметить, – уточнила она, – что случай с Розой спорный. Неизвестно, что служило охранной оболочкой: терновая ограда, очарованный замок, или аура сотни обитателей замка, уснувших вместе с ее высочеством Каниной. Впрочем, это не имеет особого значения. У вас чудесная память, барон. К чему вы клоните?
– Хрустальный гроб открылся, когда князь Элоиз в пятый раз ударил о крышку кулаком. Летаргию Розы прервал поцелуй Жозефа Бехларена и струйка крови, которая стекла со лба исцарапанного маркграфа на губы дамы. Грэхема вывело из каталепсии… э-э… Генриэтта, напомните!
– Вхождение Фавна в знак Трезубца, отягощенное лунным затмением. Редчайшее сочетание; это я говорю вам, как мантисса.
– Так вот, во всех указанных случаях защитная броня имела уязвимое место, заранее предназначенное для оперативного вскрытия. Дверь темницы, даже самая крепкая, предполагает ключ. Есть ли ключ от медальона? Вы боитесь ломать броню намоленности – нельзя ли войти внутрь без насилия? Осмотреться, оценить ситуацию…
Гроссмейстер Эфраим оживился, но почти сразу угас.
– Мой отец наверняка предусмотрел «ключик», как вы изволили выразиться! Более того, я чудесно помню, что герцог открывал медальон… Правда, он сразу уединялся в личных покоях и никого не желал видеть. Ключ был, но они оба давно мертвы: Бруно Клофелинг и Губерт д'Эстремьер… Медальон тоже должен был упокоиться вместе с герцогом, а не копить намоленность годами, превращая броню в несокрушимую цитадель. Надеюсь, серия экспериментов позволит восстановить способ ненасильственного вскрытия…
– А вы, сударь? – прервал барон некроманта, обернувшись к хмурому Рене. – Вы четыре года провели в Майорате, нося медальон на шее! Неужели у вас нет даже предположений, чем можно вскрыть крепундию?!
Горбун отрицательно покачал головой.
– Это не зуб, – сказал Черный Аспид-неудачник. – Я ошибался. Это, если хотите, сердце. Я не умею вскрывать сердца.
SPATIUM XXII
НИСХОЖДЕНИЕ ВО ТЬМУ
или
ЖИТИЕ РЕНЕ КУГУТА, ПУЛЬПИДОРА И ИДЕАЛИСТА
(часть II )
Год обучения у сержанта Рузеля не прошел зря. К концу этого срока молодой пульпидор отправил прошение в канцелярию Ордена, и вскоре получил ответ. «Сударь соискатель» приглашался в столицу для прохождения вступительных испытаний. К испытаниям Кугут был готов, как юный антекурсор – к «лабиринту препон» в лагере «футурус беллатор», где недорослям давали попробовать вкус армейской жизни. Только лагеря «будущих воинов» – для восторженных сосунков, щеголяющих перед сверстниками багровыми шейными платками. А Орден Зари – это серьезно. Это – для взрослых. Равновесие идеалов, фундамент цивилизации…
Это вам не по поляне под барабан маршировать!
Родители от решения сына пришли в тихий ужас. Наверное, они прокляли бы непутевого упрямца, не обладай оба толикой свободной маны и не опасайся, что проклятие сбудется. Пытались отговорить, но коса нашла на камень. Отец было заикнулся матери насчет «перебесится, за ум возьмется…» – и прикусил язык. В прошлый раз та же фраза аукнулась горбом. Не приведи Вечный Странник сглазить дважды!
Первую битву – с семьей – Рене выиграл легко и уехал в столицу. Где вскорости выиграл и вторую битву: с успехом прошел испытания. Испытаний было два: собеседование на знание Завета и квалификационные поединки. Завет Кугут помнил наизусть, а наука отставного сержанта и фамильный ректрактор, увеличенный до предельного размера, сослужили хорошую службу. Загадочное оружие наводило на соперников оторопь, и Рене завершил победой четыре поединка, уступив лишь в пятом: молоденький дворянчик с парой коротких сабель разделал пульпидора, что называется, «под орех». Но такому мастеру и проиграть не стыдно! Главное, Рене набрал необходимую сумму баллов, и на следующий день уже давал присягу на верность Ордену.
Пока – годичную.
А если за год он не передумает и будет посвящен в рыцари – вот тогда…
Рене не передумал, приняв посвящение накануне очередного високосного квеста. Весь предыдущий год он совершенствовался в искусстве владения оружием, участвовал в диспутах об исходной оппозиции Света с Тьмой, а также старательно изучал историю Ордена и «Максимы» Хендрика Землича, двуединого магистра. Если в ратном деле, диспутах и истории Рене вполне преуспел, то с «Максимами» дело шло туго. Борьба и единство черно-белых противоположностей, из которых рождается мировая палитра цветов – ладно. Но философско-семантические пассажи с отсылками на уйму зубодродительных трактатов заставляли мозги сворачиваться в мясной рулет.
К счастью, для посвящения в рыцари хватало общего знакомства с «Максимами».
За три месяца до того, как церемониальный клинок комтура, сверкая позолотой, коснулся его плеча, Рене подал заявку на включение в отряд квесторов сезона. Все складывалось на редкость удачно: Майоратом правил Белый Голубь, а в квест, соответственно, набирались рыцари Вечерней Зари. Особенно же пульпидор укрепился в своем решении после письма, полученного из дому. В частности, там сообщалось, что красотка Вероника, не дождавшись принца на черном коне, скоропалительно выскочила замуж за пухлощекого Вахлека Стумпа, сына городского казначея.
Когда назавтра после посвящения комтур огласил список квесторов, в финале прозвучала фамилия Кугута. Рене едва сдержался, чтоб не заорать от восторга: свежеиспеченному воину Тьмы никак не подобало орать на построении. Он едет в боевой поход!
За славой?
Разумеется!
Сам поход прошел как в тумане. Рене запомнил только драку во дворе Цитадели, когда он подсек ретрактором ноги верзилы в млечно-сверкающих латах, сорвав с его шеи вожделенный амулет. Тут все и закончилось. Рене обнаружил, что белые уныло бредут прочь со двора, а черные преклонили колени. Перед кем? Он растерянно огляделся. Овал Небес! Соратники стояли на коленях перед ним!
Так в девятнадцать лет Рене Кугут стал Черным Аспидом, достигнув предела мечтаний.
Первые три месяца он пребывал в состоянии эйфории: инспектировал новую вотчину, отдавал приказы и распоряжения, лично следил за сменой облицовочной плитки на стенах с белой на черную, позировал орденскому живописцу для официального портрета и купался в ореоле славы. В детстве Рене обожал баллады о ратных подвигах Губерта Внезапного. Герцог был одним из его любимых героев прошлого, наряду с великим магом Нихоном Седовласцем и благородным разбойником Робертино Капюшоне. Но предпочтение юный Рене неизменно отдавал герцогу. И вот он – наследник дела Губерта, хозяин основанного герцогом Майората! Ха, видела бы его сейчас зазнайка-Вероника! Небось, горько пожалела бы о своем поспешном выборе! Ничего, пусть страдает. Он найдет себе другую – лучше, возвышенней и в десять раз прекраснее!
