– Я очень занята. Если это займет много времени…
– Нет-нет! Я уверена, мы справимся быстро! Надо, чтобы ваш Лю взял след остаточного послежизненного эманата…
Пальцы дамы принялись теребить край мантильи. На восковое лицо набежала тень. Мистрис Форзац определенно не нравилась история, в какую её пытались вовлечь. Но тень неожиданно оказалась двойной, на подкладке из мягкого, тёплого сочувствия. Анри вспомнились бредни стряпчего о теневых искажениях – и вещий, неразгаданный до сих пор сон. Иногда, оказывается, и тени в подмогу. Может, сон подразумевал это?
Вряд ли.
Хотя свадьба – к внезапной помощи, которой не ждешь…
– Кто-то из ваших родственников не нашел упокоения? А вы не хотите обращаться к властям? Во избежание огласки?
Ответить «да»? Сослаться на дядю-упыря, навещающего семью по вечерам? Войдите в мое положение, нам бы только отыскать дядюшкино убежище, а кол я сама обеспечу, не извольте беспокоиться…
Нет, не годится.
Значит, вынимаем из рукава козырного туза.
– Хуже. Возле этой гостиницы произошло убийство с отягчающим применением магии. Вы с Лю окажете неоценимую помощь следствию…
Вигилла повернулась к собеседнице в профиль, сделав клеймо «двух Т», украшавшее левую щеку, видимым для посторонних.
Результат превзошел все ожидания.
Тень превратилась в строительный раствор, воск – в гранитные плиты, а лицо дамы – в несокрушимую цитадель.
– Нет.
Ответ прозвучал, как пощечина.
– Подождите…
– Лю, за мной.
Мистрис Форзац резко повернулась и направилась к двери, ведущей на Черную половину отеля. Пес трусил следом, вывалив язык.
Вот тебе, подруга, и удачные предзнаменования! Вот тебе и туз козырей. Вот тебе и редчайший са-пэй, который, по слухам, берет некро-след лучше любого малефика. Придется теперь искать злополучного вредителя Андреа Мускулюса. Искать, уговаривать, убеждать, и вполне возможно, – с тем же результатом.
Вдалеке злорадно хохотал невидимка-Месроп.
– Так вы будете заселяться? – поинтересовался вернувшийся хозяин.
* * *
– Не толкайтесь!
– Вас здесь не стояло!
– Куды с быком? Куды?
– Дядя, мы в складчину! На всю деревню чохом прогадать…
– Сударыня с черной овцой! Оглохли?
– А? Где?!
– Ваша очередь!
– На куриных потрошках, оно в самый раз… на суженого-ряженого…
– Лучше на ягнячьей печени!
– На агнце, дурында, невесту раскатывают… а жениха – на курице…
Около центрального входа в Большой Гаруспициум бушевала очередь. Ожидая вызова, люди с наслаждением выясняли отношения, делились рецептами гаданий, осаживали настырных прохвостов, желающих проскочить «на рывок», и обсуждали процент сбываемости. Каждый имел при себе жертвенное животное, приведенное из дома или купленное на Туковом рынке – гаруспики работали только с парным мясом, категорически отказываясь от заморозки или строганины. Блеяли овцы, мекали козы, орали петухи, гоготали гуси, истерически кудахтали куры; полузадушенный баран издавал какие-то уж совсем непотребные звуки. Компания деревенских простофиль с трудом удерживала на растяжках матерого бугая с кольцом в носу. Бугай возражал, требовал свободы и норовил подцепить рогом унылую кобылу. Кобыла, похожая на лошадь Бедного Всадника, памятника герою отечества кондотьеру Огильи, стоически терпела.
– Вы с лошаком? Будете за мной!
Умница-Гиббус возмущенно фыркнул и, словно ненароком, отдавил копытом ногу крайнему в очереди идиоту. Идиот, мужчина с характерным прищуром, выдававшим чусонское происхождение, был с собакой – печальным и жирным бассет-хаундом. Вид бассета, топчущегося по собственным ушам, напомнил Анри про отказ вредной мистрис Форзац. По дороге вигилла размышляла, нельзя ли использовать са-пэя Лю в обход хозяйки и, скрепя сердце, решила, что увы, нельзя. Самый опытный чаклун-бестиатор, имперсонируя хозяина собаки, не способен полностью ввести в заблуждение верного слугу. А уж са-пэя обмануть не удастся ни на секунду – такой, как Лю, говорят, сердцем видит.
Объехав круглое здание Гаруспициума по ходу солнца, Анри нашла маленькую, неприметную дверцу. Сбоку, на цепи с крупными звеньями, висел дверной молоток. Размахнувшись, вигилла ударила им в левую створку, обитую рунированной бронзой.
– Посторонним вход воспрещен! – возразил молоток, разевая зубастую пасть.
– Это я, Мантикора! Кто сегодня на дежурстве?
Молоток скучно вздохнул:
– В выходные дни спать надо, до полудня. А не к гадателям шастать… Я на дежурстве, я, Рябой Джош. Заходи, подруга…
– Гиб, жди здесь. Вон газон, можешь попастись.
Естественно, с той стороны двери, в коридоре, никакого Рябого Джоша не оказалось – бывший сокурсник Анри, примат-гаруспик Джошуальд Ремиз дремал в каптерке, частично контролируя амбит-узами дверь, молоток и пространство перед входом. Хотя зачем это делалось, непонятно – обычный клиент, решив проскользнуть к гадателям вне очереди, вообще не сумел бы отыскать «дверцу для своих». А маги в очередях не стояли: каждый искренне полагал, что он с судьбой «на ты», или имел приятеля, сведущего в мантике.
Узкий коридор вел в разделочный зал. Здесь гаруспики принимали со скотобойни туши жертв, вместе с записями, фиксирующими цель гадания, и вырезали соответствующие заказу части. Стены, в качестве памятки для начинающих, были украшены мозаикой со схемами разделки. Анри вспомнилась практика на втором курсе, когда строгий жрец-наставник Лаций Умбрус, богатырь с вечно закатанными до локтей рукавами, заставлял «птенчиков» зубрить напамять:
«Ягненок – кострец, седло, спинка, каре, грудинка, лопатка, филе… сердце, почки, легкие, зобная железа… Теленок – малый орех, большой орех, голяшка, фрикандо… Нет, „кусок пастыря“ – это говядина!.. неучи, вас самих давно пора на разделку…»
И наставник Лаций принимался вдалбливать науку в студиозусов, мерно взмахивая ручищами, похожими на бычьи окорока.
Древнее гадание на потрохах давным-давно расширилось в теории и практике, перейдя к использованию всей туши, включая уши и хвост. Мясной, кровяной запах разделочного зала был для Анри запахом юности. Иногда жизнь выделывает удивительные курбеты. Одному вкус яблока – горечь первой любви, а другому мякоть парного огузка – веселые годы учебы…
– На жульничество гадаем?
Совсем молоденький гадатель отер предплечьем вспотевший лоб. Тесак в лапках отрока смотрелся чужеродно. Небось, хиромант или бронтолог. На зачетную практику прислали, перед дипломом. Если ошибется, куратор проследит, чтоб клиент не пострадал.
– Ага… мелкое жульничество с сокрытием…
