Книга Приют героев, страница 44. Автор книги Генри Лайон Олди

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Приют героев»

Cтраница 44

Такие диспуты служили неисчерпаемым источником для анекдотов.

– Все в порядке?

Зачем ты это спросила, подруга? Слепому видно: Лаций Умбрус сильно сдал. Кудри поредели, открыв сухую кожу черепа, на руках выступили пятна, похожие на огромные веснушки; во рту недостает зубов. Прежний богатырь уступил место дряхлому патриарху, способному лишь гладить строптивого лошака-мирабила и прощать забывчивых учениц.

– Нет. Имена отбрасывают тени, тени получают имена. Ничего не в порядке, дитя мое…

Он потянулся и тронул пальцем уголок глаза вигиллы. Облизал палец, пробуя на вкус крохотную слезинку. Старика качнуло, словно ощутимый только для Лация ветер пронесся по столице. Опершись на холку Гиббуса, жрец напомнил скульптурную композицию «Хальгер Волхв прощается с конем». К счастью, лошак стоял прочно, как если бы на самом деле был отлит из бронзы.

– Береги себя, – тихо сказал наставник.

Анри так и не поняла: было это пожелание или предвиденье?


* * *


Отпустив поводья, она позволила лошаку самому выбирать дорогу. Мысли текли спокойно, тихой летней рекой, равнодушной к происходящему на береговых кручах. Течение сбивалось на перекатах – взять след! найти подходящего малефика… – и снова выходило на стрежень, качая челны со всякой обыденной ерундой. Цокот копыт успокаивал, вводя в частичный транс. Одно из тайных свойств мирабилов: периферийный резонанс с аурой хозяина на уровне слабоэфирных взаимодействий. Если хозяйка в придачу еще и мантисса…

Валяй, Гиббус.

Труси рысцой, хороший.

Метельшики убирали листья с мостовой. Сгребали во дворах в огромные кучи, чиркали огнивом, подносили тлеющий фитиль к бывшей шевелюре клена или акации. Опершись на метлы, стояли, глядя на костры, дышали острым, удушливым ароматом, перебрасывались скупыми, ничего не значащими репликами.

Солнце, желтое, пылающее, старший брат тысячи гибнущих листьев, сочувственно моргало с небес. Метельщица-ночь ежевечерне сгребала солнце с неба во двор. Отдыхая, солнце размышляло, как хорошо было бы взять и одним прекрасным утром явиться в мир – зеленым. Не в вечном пожаре осени, а ярко-зеленым, словно клейкий листок. Правда, придется весь мир тогда пересочинять заново, чтоб не очень изумлялся капризам светила…

Стриг ушами довольный лошак, наслаждаясь последними теплыми деньками. Вскоре он свернул с маленькой, уютной площади Трёх Узников на Высокопарную. Миг легкого головокружения, а также звон монетки, оброненной чумазым трубочистом, подсказали вигилле: они на верном пути. Подгонять мирабила ни в коем случае не следовало. Проскочит нужный перекресток – и все труды грифону под хвост.

На развилке – здесь Высокопарная, как жало змеи, раздваивалась на Пипинов бульвар и улицу Дегтярников – лошак остановился в нерешительности. Заплясал на месте, похож на легендарного дракона Беррида Чешуекрыла, не сумевшего выбрать между двумя принцессами и умершего дважды: от голода и тоски по семейной жизни.

Часы на ратуше в отдалении пробили полдень.

Развилка была знакома. Вон и вывеска, написанная старомодной «лягушачьей вязью»: «Инкунабула». Если спуститься в полуподвал по крутой винтовой лестнице, попадешь в букинистическую лавку мастера Анъярхотепа. Вопреки расхожим представлениям о букинистах, скрытных горбунах, мастер Анъярхотеп молод, привлекателен, не дурак выпить и умеет целоваться по-малабрийски. Впрочем, в библиографических редкостях мастер Анъярхотеп разбирался не хуже, чем Просперо Кольраун – в каскадных пироглобулах.

Анри спешилась.

Теперь можно думать о главном, не рискуя нарушить резонанс.

Проще всего узнать адрес искомого Андреа Мускулюса в архивах Тихого Трибунала. Но сегодня выходной! Согласно эдикту «О борьбе с излишним служебным рвением», в выходные и праздники свободный вход в здание «двух Т» разрешался лишь председателю. Сфинксы-часовые на подкуп отвечали зубовным скрежетом, зацикливаясь на риторической загадке: «Стой, кто идет?!» Можно извернуться гадюкой на сковороде и получить разовый допуск. Подать челобитную, дождаться решения по вопросу, и через неделю-другую…

Неподалеку от лавки букиниста кучка зевак рукоплескала артистам: сухощавому жонглеру в летах и молоденькой танцовщице. В прозрачном воздухе вертелся разноцветный калейдоскоп: булавы, кольца и шары. Летящие предметы, обклеенные бисером и мишурой, вспыхивали на солнце. Вигилла отдала должное мастерству жонглера. Впору заподозрить скрытого колдуна-левитатора. Однако ни малейшего выброса маны не ощущалось. Просто талант.

Глупая ты женщина, Мантикора.

Талант не бывает «просто».

Танец девушки на булыжнике мостовой. Танец разных предметов в воздухе. Танец артефактов, наполненных маной до краёв, в руках сотен мастеров Высокой Науки. Равновесие – это банально. Черное и белое – для наивных квесторов, вцепившихся в скользкие, как живая рыба, идеалы. Скорее гонки – вперед вырывается то один, то другой рысак, признанный фаворит сменяется «темной лошадкой», их обходит по внешней дорожке крепкий середняк, поймав кураж… Нет финиша. Нет судьи с флажком. Вечные гонки – подлинное, настоящее, высокое равновесие. Так мантик жонглирует вероятностями, так маг метаморфирует поток маны.

Булавы и кольца держит в воздухе не пожилой жонглер.

Их держит восхищенный взгляд зрителей.

Вера в невозможность падения.

Вырезанный из бревна грубый болван жалок и нелеп. Для искусства он примитивен, для Высокой Науки бесполезен. Даже для первых верующих, припавших к стопам идола, это скорее символ надежды. Надежды на покровительство и исполнение желаний. Но проходят годы, десятилетия, века… Квалифицированный маг отлично знает, что такое – намоленный идол. Спящий до поры вулкан, готовый в любую минуту пролиться раскаленной лавой. И реальность вокруг бывшего болвана приобретает ряд дополнительных свойств, вызывающих содрогание у любого мантика.

Член Королевского Реального Общества, Генриэтта Куколь частенько задумывалась о Пупе Земли, Омфалосе, смешной реликвии Черно-Белого Майората. Задумывалась – и ей становилось совсем не смешно. Гадать на Пуп она боялась. Не потому ли Бдительный Приказ медлил с уведомлением Тихого Трибунала? – боялись, что виги увлекут следствие на зыбкую почву…

– …крысюк местный подкатывался. Десятину требовал.

– Когда?

– Да только что.

– Ну?

– Его сударь один отвадил. Здоровый такой. Ка-ак приложил с правой!

– А крысюк?

– Хвост поджал, и дёру…

– Правильно! С этой мразью иначе нельзя!

– Вон, вон, гляди!..

– Кто? Крысюк?!

– Да нет! Сударь, здоровый…

«Здоровый сударь» изволили подниматься по винтовой лестнице из лавки мастера Анъярхотепа. На свет явилась сперва шляпа, затем голова, широченные плечи под курткой… Лошак громко заржал, требуя угощения и похвалы. Гиббус знал, что честно заработал и то, и другое.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация