Тринадцатый криво усмехнулся. Ну почему же бессильная. Не просто так ведь в гости зашёл. Тем временем поток насекомых иссяк, и серые тряпки снова безжизненно затрепыхались под порывами ветра на растяжках радиомачты. Человек смотрел на паучью колонию. Паутина вновь тянулась от холма к холму, став почти вдвое толще. Майор неторопливо подошёл к паутине на десяток метров и потянул из кобуры пистолет. Высоко над головой мелькнула крохотная тень, и сознание приняло образ. Мышонок одновременно боялся за жизнь Друга и опасался приближаться к паутине.
В ногу ударила липкая нить. Затем ещё и ещё. Тринадцатый посмотрел вниз. Паутина не липла к бронекомбинезону и вяло шлёпалась на землю. Это хорошо, отметил майор. Но ничего не меняет. Теперь моя очередь. Человек неуловимым движением вскинул оружие и открыл веерный огонь. Через мгновение земля между двумя тараканьими холмами вздыбилась и лопнула, вскипая в разрывах плазмы. Шипящий грохот заглушил завывания ветра. Мышиная колония сорвалась с радиомачты и взвилась вверх.
— Невероятно, но факт! — Серебряков-младший подытожил рассказ майора. — Между вами установился телепатический контакт. Полагаю, это тоже заслуга бактерий-симбионтов. Так вы считаете летучих мышей разумными? — Он задал вопрос с видимым интересом.
— Не знаю, Андрей, — засмеялся Тринадцатый. — Это ты учёный, тебе видней. Но какие-то мозги у него, безусловно, есть. — Майор кивнул на прилипшее к груди серое пятно, сверкающее любознательными глазками. — Он точно намного умней собаки.
— Вы можете вспомнить конкретные фразы, которые он вам передавал?
Тринадцатый покачал головой:
— Он не передаёт фразы. Он передает образы. А чаще — просто свои эмоции. И принимает он тоже образы. По крайней мере, именно так он понимает лучше всего. — Майор легонько почесал мышонка пальцем, и серое пятно довольно пискнуло.
— Можете привести пример? — Попросил учёный.
— Я таким образом предложил ему вернуться сюда. Просто представил себе, как возвращаюсь в Бункер, настроившись на мышонка. Он обрадовался и полетел за мной. Вот и всё.
— Это надо обдумать, — сообщил Серебряков-младший. — Это может многое изменить в наших представлениях о мутировавшей фауне и флоре. Насколько я знаю, современная наука вообще не интересуется этой областью. Она признана бесперспективной. Кстати, считается, что на планете больше не существует летающих форм жизни.
— Считается, что планету нельзя возродить, — хмуро напомнил майор. — Андрей, давай вернёмся к делам. — Он кивнул на компьютер. — Я ввёл туда всю информацию и все свои предложения и пожелания по доработке комплекта, как ты хотел.
— Да, да, я знаю и уже разбираюсь со всем этим. — Учёный вывел на один из мониторов схему бронекомбинезона. — Вы не могли бы прямо здесь отметить места крепления элементов вооружения? Мне не совсем понятны некоторые моменты...
Последующие три часа ушли на тщательное обсуждение вопросов доработки снаряжения и оружия. Майор подробно изложил необходимые требования и желаемые возможности, которыми должно было обладать снаряжение, после чего они с учёным ещё долго уточняли детали.
— Таким образом, вооружение должно позволять работать как минимум в трёх режимах: повышенной мощности — для работы в обычных условиях, пониженной — для работы в условиях, исключающих нарушение герметичности, например, наш Бункер, космическая станция, или на борту воздушного судна; а также бесшумное — для специальных мероприятий, — закончил Тринадцатый. — Ну, и в каждом сегменте возможны вариации, варианты которых мы обсудили. Ведь далеко не в каждом случае будет иметь смысл тащить на себе всё, что только возможно.
Серебряков-младший некоторое время молчал, обрабатывая полученную информацию.
— Что ж, мне всё понятно, — наконец заговорил учёный. — Но это будет не так просто. Я провёл предварительные расчёты и не могу порадовать результатами ни себя, ни вас. Мы не имеем достаточного количества ресурсов для столь сложных разработок. И дело не только в недостатке энергии. Химических ресурсов также не хватает, Бункер был опустошён перед консервацией, и в хранилищах практически пусто. Согласно первичной оценке, я смогу полностью доработать только один штурмовой комплект, и это при условии, что многие материалы, необходимые для работы, придётся специально синтезировать. Полагаю, это займёт от трёх до четырёх лет. Точнее можно будет сказать по завершении подготовительных работ. — Он виновато добавил: — Простите, Тринадцатый, но это всё, что я могу сделать в таких условиях... Мне даже придётся прибегнуть к переработке некоторого оборудования, пустить его в переплавку ради выделения отдельных весьма ценных компонентов.
— Ничего не поделаешь, — пожал плечами майор. — Три так три. Или сколько там... Всё нормально, Андрей, это не твоя вина. — Он протянул ладонь к мышонку, и серая тряпочка соскользнула в руку человека, тут же приняв свою забавную форму одноухого Чебурашки.
— Согласно устоявшейся традиции, я могу полежать в анабиозе, — усмехнулся Тринадцатый. — Всё равно без оружия мы мало что можем сделать. Разбудишь меня, когда всё будет готово. Проведём финальные испытания и там решим, как быть дальше. Энергии-то хватит?
— На пару погружений — вполне, — ответил Серебряков-младший. — А что вы думаете делать с мышонком?
— Выпущу на поверхность. — Майор внимательно посмотрел в глаза зверьку. — Сейчас мы с ним на эту тему пообщаемся.
Створы шлюза открылись, и Чебурашка молнией взвился в небо. Практически непроглядная бесконечная стена пыли, поднятая в воздух нескончаемыми порывами ураганного ветра, бушующего над бескрайними болотами, казалось, совершенно не мешала мышонку. Тринадцатый сделал шаг за порог шлюза и остановился. «Дальше я не пойду, незачем зря тратить энергию, проще оставаться под защитой скалы шлюза. К тому же на этот раз я на поверхности ненадолго...»
Майор всмотрелся в непроглядную серость неба и мысленно настроился на мышонка. Чебурашка ответил тут же, прислав целую гамму счастливых эмоций: небо, ветер, свободный полёт, неукротимая скорость. Тринадцатый создал образ смены времён года и своё возвращение на поверхность через четырёхлетний интервал. Мышонок ответил ностальгией по Другу и радостью встречи с Семьёй. Вот и отлично, улыбнулся майор. Веди себя хорошо. Он мысленно попрощался со зверьком, и толстая плита шлюза отрезала его от поверхности мрачной планеты, за две тысячи лет практически забывшей о том, что такое человек, но твёрдо хранящую память о том, что он с ней сделал.
— Младшему медицинскому персоналу доставить пациента Ритайли в зал Консилиума через пятнадцать минут. — В кабинете медицинских сестёр ожила громкая связь.
Сестра Гвинс охнула и покачала головой.
— Сживут со света бедную девочку, как пить дать сживут, — сказала она сама себе и, кряхтя, поднялась из кресла.
Сегодня было её дежурство, стало быть, отводить бедняжку Элис на консилиум придётся именно ей. Старая медсестра вышла из кабинета и направилась в нужную палату. Сестра Гвинс работала в психиатрической лечебнице на Арториус-1 уже шестьдесят лет и по праву считалась старейшим и опытнейшим младшим медицинским сотрудником больницы. На её веку состав лечащих врачей полностью сменился дважды, а руководящих работников — раз пять. Никто не знал лечебницу лучше сестры Гвинс, и никто больше не пользовался такой симпатией ни у больных, ни у персонала, как эта маленькая сухонькая старушка, своей лёгкостью на подъём дававшая фору многим молодым коллегам.
