Ты не особенно заслуживаешь доверия, — возразила Ферн, — но я никогда не сомневалась в тебе. — Она подняла мешок, который совсем порвался, и сунула его в гардероб, откуда достала небольшую сумку из плотной ковровой ткани, с ремнем через плечо. — Уверена, что у Персея не было таких проблем.
Я принес тибе кл'чи, — раздался рядом голос. Возник Брэйдачин, волоча не только ключи, но и древнюю пику, весившую раза в два больше, чем он сам. Он остановил взгляд на голове.
А это для чего? — спросила Ферн.
Я думал, это может понад'биться.
Все спят?
Ага. Я спел им п'рочку к'лыбельных, к'торые они любят. Если ты сама не будишь ш'меть, они д'лгонько поспят.
Молодец, — поблагодарила Ферн. — Спасибо. Мог бы ты сказать Рэггинбоуну, куда я поехала? Скажи ему, что прошу у него прощения. Я должна была бы оставить ему записку, но у меня нет времени.
Я думаю, он и так все х'рошо знает. А что это здеся у тибя? Связалась нешто с диавольским к'лдавством? Не должно тебе з'ниматься некроман–сией…
Я знаю, что делаю, — сказала Ферн. — Так я думаю. — Она подняла голову и осторожно положила ее в новую сумку, на этот раз уже не вздрагивая, хотя, может быть, лишь потому, что за ней следил Брэйдачин. — Если я не вернусь, скажи им… ох, не обращай внимания. Не хочу их волновать.
Ты д'лжна сама им поведать, — сказал Брэйдачин, — а я пойду с т'бой.
Ты не можешь этого сделать, — опешив, сказала Ферн. — Ты —- домашний гоблин.
—Я тебе п'надоблюсь. Ты как с'бираешься п'рникнуть в м'зей п'среди ночи? Там есть стражи. А ты не мастер взламывать з'мки, хоть у тибя и ест Дар.
А ты можешь войти, не будучи приглашенным?
Это жа не дом. Там не р'ботаит закон. Не боись, дет'чка. Я пойду с т'бой. Я не стр'шуся неприятностей. У миня есть пика. Это военная пика Мак–Краке–нов. Когда сын его сына пил м'локо или пр'нимал ежедневную в'нну, я д'ржал эту пику. Ни один ч'ло–век не устоит пред этой пикой.
Пика казалась слишком тяжелой и слишком длинной для гоблина, но Ферн воздержалась от комментариев.
А это? — сказала она, коснувшись мешка, висевшего у нее на боку.
Ага, — сказал, помолчав, Брэйдачин. — Я боюся этой главы. Я в'бще боюся всего ч'рного. Но…
Но?
Я пойду с т'бой.
Ферн больше не возражала. Они потихоньку спустились в холл, там она зажгла настольную лампочку, чтобы посмотреть телефонную книгу, нашла там два адреса и вышла к машине. Брэйдачин и его древнее оружие исчезли где–то за спиной. Ферн поискала карту, Робин, хорошо выученный дочерью, всегда ездил по карте.
—Я не очень хорошо знаю эти места, — сказала Ферн Брэйдачину. — Сможешь показывать дорогу? — Ей ответило хрюканье. Она повернула ключ зажигания, и машина вернулась к жизни. Когда они выехали на прямую дорогу, Ферн добавила скорости, — и они помчались на юго–восток.
В полночь они были уже в пригороде Йорка. Тусклое свечение городских огней отражалось в низких облаках. В деревне облака имеют форму и глубину, подсвечены луной или плывут, прикрывая звезды, разорванными лентами с просветами. Но здесь они были бесформенными, громадными и мрачными. С помощью карты нашли нужную улицу. Ферн очень аккуратно поставила машину, что было непросто, потому что она не привыкла к таким большим автомобилям. Брэйдачин исчез с заднего сиденья, не отворяя двери, Ферн вышла более обычным способом. В этой части города стояла странная, удушающая тишина, будто бы низкие облака прижали воздух к земле, заглушив все шумы. Стук шагов, всплеск смеха, внезапный крик доносились с таким звуком, будто все это происходило в огромной длинной комнате, а не на улице. Музей был таким же старым домом, как и окружающие дома, чтобы отличить его, на дверь повесили табличку. Здание было безобразно тяжеловесной безобразностью поздневикторианских сооружений, в стены его глубоко въелась грязь, окна не были занавешены, выглядели весьма неприветливо. В высокой стене обнаружились ворота, над которыми нависали какие–то темные кусты. Ферн легко открыла замок и вошла в запущенный сад, окутанный тенями растений. Пахло сыростью, прелыми прошлогодними листьями, не убранными с дорожки, новой порослью вперемешку с многолетниками. Это напомнило ей о Древе, и при этом воспоминании в ней что–то изменилось, хотя и не испугало. Она вошла сюда, как самый обычный человек, который старается не шуметь, но внезапно все ее тело стало более гибким, осторожным, как тело дикого животного; все чувства обострились, глаза улавливали каждый атом света. Она видела все сломанные веточки, все трещинки в покрытии дорожки. Обойдя здание сзади, она подошла к окну и влезла в него, попав в пустой офис. Там открыла дверь и выглянула в коридор. Она почувствовала, что Брэйдачин. материализовался рядом с ней.
Полагаю, здесь никого нет.
Ни души. Я никого не н'шел, т'лько книги, много книг и п'ргаменты и р'кописи. Они все под стр'жей. Лучи света п'ресекаются коло них, будто эти кн'жицы такие д'рогие, наподобие золота. Я мог бы тибе их д'стать, но только погодя.
У нас на это нет времени, — сказала Ферн, — да это и не нужно. — Она обернулась к саду, почувствовав, как по спине пробежали мурашки. Там в кустах было что–то дикое, какой–то черный клубок, это была не просто густая тень, у нее не было определенной формы, она была неподвижна, но Ферн на мгновение увидела глаза: узкие глаза без белков. Что–то следило за ней из–за камня.
Ты видел это ?
Ага, — ответил Брэйдачин, и она услышала в его голосе нотку, какой прежде не бывало, что–то близкое к страху.
Что это ?
Не знаю т'чно… Если это то, что я д'маю, то его здесь быть не должно. Он з'брался сл'шком д'леко от дома. Пагуиджи — не из нашего мира.
Что это такое, — пагуиджи? — переспросила Ферн.
Да тибе и знать эт'го не над'бно. Они приходят от Эзмодела.
Ферн вспомнила создания, которых она видела в огне заклинаний. Они крались по скалам, чтобы напасть на Рьювиндру Лая. Озноб пробежал по коже.
—Нам здесь больше нечего делать. Обратно, в машину! — скомандовала она.
Они выехали из города в ночь, темную, как преисподня.
Глава тринадцатая
Лугэрри сидела на заднем сиденье машины, напряженно ожидая зова, которого все не было. Из–за угла дома вышел человек с бледным лицом и глазами, утонувшими в тенях маски. Он подошел к машине и даже заглянул внутрь, но волчица сползла на пол, и в темноте он ее не заметил. Когда человек ушел, Лугэрри возобновила свое дежурство. День перешел в мрачный вечер, накатились облака тумана, как остатки прошедшей зимы, затемнившей долгожданную весну. Несколько птиц пролетели к своим гнездам, но ни звука не раздавалось из Дрэйкмайр Холла.
