— Это плохо, — сказала Ферн с отсутствующим видом.
— Почему?
— Я бы хотела, чтобы она недооценивала нас. Кроме того, когда Моргас думает, она гораздо опаснее. Кто знает, какие планы зарождаются сейчас в ее голове? Когда противник в ярости, выведен из себя, он действует необдуманно. Ну ладно… Сейчас–то мы ничего не можем сделать, да? Подождем. Кстати, не мешало бы позвонить Уиллу.
Она оставила телефон наверху, и Люк протянул ей свой.
— Возьмите мой. Кстати, я звонил в клинику. — Он озирался в поисках чая.
— Как Дана?
— Она очнулась. Чувствует себя нормально.
— Вам бы сейчас побыть рядом с ней, — сказала Ферн, — а не нестись сломя голову в глушь Йоркшира.
— Дана очнулась лишь благодаря вам. Считайте, что я возвращаю вам свой долг.
— Вы только поэтому здесь? — спросила Ферн, глядя в сторону.
— Нет. — Он налил себе кофе и поставил перед ней чашку с чаем. — В холодильнике я нашел свежее молоко. А еще нарезанный хлеб, сыр и масло. У вас всегда здесь такой запас снеди?
— Это все миссис Уиклоу. Вообще–то она экономка, но так долго служит нам, что мы считаем ее членом семьи. Она любит, чтобы в доме всегда были запасы еды. Если дома никого нет, она съедает все сама. Зато уж если она знает, что кто–то приедет, то еды тут будет достаточно, чтобы прокормить маленькую армию. Вы, вероятно, еще встретитесь с ней, если мы уцелеем после встречи с Моргас. На вид это очень суровая женщина, но вообще–то ее внешность обманчива. Она добрейший человек.
— Она мягка, как масло на бутерброде, — сострил Люк.
Ферн заглянула в холодильник в поисках чего–нибудь вкусненького.
— Зависит от качества масла, — сказала она.
День тянулся нестерпимо долго. Лето в этом году выдалось плохое, и в Йоркшире это особенно ощущалось. С запада медленно плыли огромные облака, закрывая собой небосвод, на востоке нещадно светило солнце, полируя холодные волны моря до стального блеска. Резкие порывы ветра предвещали грозу. Около пяти вечера прибежала Лугэрри и, заливисто лая, запрыгала вокруг Ферн.
— Лугэрри говорит, что она там. — Ферн махнула рукой. — Ее автомобиль припаркован недалеко отсюда. Пока что она держится на расстоянии, выжидает момент для нападения. Лугэрри говорит, что она стоит на холме и простирает руку в сторону нашего дома.
— Она промокнет, — сказал Люк, взглянув на сгущающиеся тучи.
— Не промокнет, будьте уверены. Капли дождя испарятся раньше, чем упадут на ее кожу. — Против обыкновения, Ферн заперла дверь черного хода. — Думаю, теперь нам лучше посидеть взаперти.
Стремительно потемнело. Слишком стремительно. Из окна Люк увидел, как вокруг дома сгустилось черное облако и заколыхалось перед стеклом. Раздался оглушительный шум тысяч крыльев. Стая птиц полностью заслонила собой скудный вечерний свет. Люк замер в нерешительности, не понимая, что происходит. И тогда на кухню кувырком влетел Брэйдачин, на ходу материализуясь из воздуха в телесную оболочку.
— Пти–и–итсы! — воскликнул он. — Огр–ромныя пти–итсы. Это тибе не какие–та тама м'лкие вор'бушки, а здор–ровые вор–р–роны с длиннющими клювами. Д'рогая, давай–ка придумывай какую–нибудь сильную в'рожбу, а то они скоро нагрянут сюды.
Пока он произносил свою речь, вороны начали биться в окно. Одна из птиц, отвратительная и огромная, ударила в стекло похожим на черные ножницы клювом. И тут же все птицы принялись долбиться в окно кухни. Оно не выдержало, образовавшаяся трещина лопнула, и на полу заплясали осколки. Стая ворвалась в кухню. Люк схватил метлу, Лугэрри зарычала и приняла стойку, Брэйдачин сжал в одной руке нож, в другой скалку. Ферн усилием воли заставила свою волшебную силу струиться сквозь пальцы: живая энергия, исходившая от них, могла испепелить любое существо, осмелившееся дотронуться до нее. Запахло жжеными перьями, и две птицы рухнули на пол. Остальные вылетели в окно.
— Они еще вернутся, — сказал Люк. — В этом доме слишком много окон. Единственное, что мы успеем сделать, так это заколотить разбитое окно досками.
— Сд'ется мне, етим пташкам б'ло велено охотиться именно за н'шей девчушкой, — сказал Брэйдачин. — Если повезет…
В этот момент они услышали, как разбилось окно в старой студии Уилла. Люк захлопнул кухонною дверь и закрыл ее на щеколду.
— Мы не можем помешать им ворваться в другие комнаты, — задумчиво сказал он. Повернувшись к разбитому окну, он вышвырнул дохлых птиц на улицу.
— Какие здоровые! Интересно, это самцы или самки?
— И те и др'гие, — сказал Брэйдачин. — Обычно они вместе не л'тают. Но эти прил'тели не из нашего мира.
— Эти твари гнездятся в кроне Дерева, — сказала Ферн. — Их вызвала Моргас.
— Ну уж голову мы им не отдадим. — Люк бросил взгляд на железное мусорное ведро, в которое они временно поместили голову, придавив ее сверху мешком картошки.
— Не т'скала бы ты в дом всякий хлам, девонька моя, — сказал Брэйдачин. — Я жишь г'ворил тебе, что не люблю всяческую некромансию.
— Это важно, — коротко сказала Ферн, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из гостиной. Птицы атаковали еще одно окно. — Мало того что здесь все будет перевернуто вверх дном, так еще и весь дом будет завален птичьим пометом. Миссис Уиклоу это явно не одобрит.
— Мне и самому это не ндравится, — мрачно сказал Брэйдачин.
Атака птиц возобновилась. Теперь их было гораздо больше. Огромные вороны крушили остатки стекла, в стае тут и там мелькали синие сороки, привлеченные возможностью наживы. Хлопающие крылья заслонили дневной свет, и снова потемнело. Ферн, воскликнув лишь одно слово: «Инье», быстро разбросала вокруг спички, и они вспыхнули сами собой. Вокруг Люка с отвратительным карканьем кружили вороны, царапая его руки и плечи, и пытались вонзить когти и клювы ему в лицо. Остальные роились вокруг Лутэрри и Брэйдачина. Голова, пытаясь выбраться наружу, билась о стенки ведра, и оно подпрыгивало и раскачивалось. Тут раздался оглушительный раскат грома, и хлынул ливень.
Это был странный ливень, непродолжительный, но сильный. Упругие струи дождя хлестали через разбитые окна прямо в кухню, крупные, размером с мяч для гольфа, градины с угрожающим свистом рассекали воздух. Часть стаи была перебита градом, уцелевшие птицы поспешно улетели. Кухня после нападения напоминала поле боя: пол был усеян осколками посуды и трупами птиц, из стен торчали искореженные провода, раковина и столы были загажены птичьим пометом. Ферн попыталась зажечь свет, но поврежденные провода лишь заискрили, и на мгновение осветившаяся кухня вновь погрузилась во мрак. Только в вспышках молнии удавалось что–то рассмотреть. Стало ясно, что от птиц досталось не только дому. Лугэрри и Брэйдачин были худо–бедно защищены, она — крепкой шкурой, он — своим неуловимым защитным полем, а вот из многочисленных ссадин Люка хлестала кровь. Ферн попыталась остановить кровь полотенцем.
