— Нужно немедленно оставить деревню! — неожиданно выступил вперед один из младших вождей. — Это единственный выход! У раскрашенных воинов есть лошади и хорошее оружие, способное сокрушать камни на расстоянии!
— Ринно! — строго прикрикнул на него Лото, но тот не унимался.
— То, что предлагает Рийаад, совершенно, совершенно невозможно! Раку не могут объединиться с карои или с проклятыми гуро! Они ловят нас и едят живьем! Пожирают наше мясо, хотя мы такие же семы! А карои поработили бесчисленное множество наших женщин и детей!
— И это еще не все! — воскликнул другой вождь. — У племени Карои всего две тысячи воинов, у Гуро — столько же. Даже объединившись с Раса, Тубаи и более мелкими племенами, нам не набрать такого же войска, как у монгаульских демонов.
— Как тебя зовут? — спросил Гуин, обернувшись к нему.
— Эбу, — ответил тот. — Меня зовут Эбу, Рийаад.
— А теперь, Эбу, и ты, Ринно, и все остальные, слушайте внимательно. Я думал над этим довольно долго. Мне приходилось слышать о вражде между племенами. Я знаю и о том, что во всей пустыне наберется семь или, от силы, восемь тысяч семов. Мы во многом уступаем противнику — у нас нет ни лошадей, ни арбалетов, и семы вдвое ниже монгаулов. Кроме того, возможно, сюда вторглась еще не вся их армия. Однако…
— Мы обречены, — крикнул кто-то в отчаянии.
— Раку пришел конец, — откликнулся другой голос.
— Демоны поработят нас!
— Все кончено!
Лото обернулся, собираясь образумить вождей, но в этот момент еще кто-то крикнул высоким голосом:
— Нужно бежать! Бросить деревню и спрятать женщин, детей и стариков в горах.
— Себу! — прикрикнул Лото.
— Что же нам еще остается? — ответил тот, затравленно оглядываясь по сторонам. — Лишь таким способом мы сможем избежать смерти. Нужно уходить на север, в горы. Да, надо идти к Ашгарну, на север.
Младшие вожди одобрительно зашумели. На их лицах читались растерянность и страх. Они были готовы собрать как можно больше провизии и, бросив дома, немедленно двинуться на север, навстречу неведомым опасностям.
— Выслушайте меня, пожалуйста, — сказал Гуин, поднимаясь.
— Нет! — громко закричали вожди. Неожиданно откуда-то выскочил молодой сем и воскликнул:
— Нужно сперва сразиться, а удрать мы всегда успеем!
— Что? — обернулся к нему Себу. — А, это ты, Сиба. Сядь на место. Здесь собрание вождей, а не сборище молокососов.
— Что мы будем делать, если пойдем на север? — продолжал Сиба. — Пережидать, пока монгаулы уйдут? А если они построят тут крепость? Тогда мы никогда не сможем вернуться!
— Они не останутся в Носферусе надолго. Нужно только пережить зиму.
— Но в северных горах нечего есть. И потом, монгаулы могут двинуться следом за нами. Вот тогда раку точно придет конец.
— Какая разница? Ведь мы все равно проиграем, — ответил Себу.
Видя, что Сиба снова собирается что-то возразить, Лото медленно поднялся и сказал:
— Сейчас не время для споров.
— Вот именно, — добавил Гуин. — Времени в обрез. А теперь послушайте. Я кое-что придумал.
Все вожди уставились на звероголового человека, освещенного огнем факелов.
— Я предлагаю… — начал Гуин медленно, но тут ему помешал какой-то шум, раздавшийся у входа.
Перед ним вырос молодой сем, протиснувшийся сквозь толпу:
— Вожди Тубаи и Раса направляются сюда. Они уже совсем скоро появятся в долине.
— Быстро, — заметил Гуин.
Лото кивнул:
— Тубаи и Раса живут недалеко от нас. Деревня Раса находится за горами, окружающими долину.
— Вместе с их вождями нам не поместиться в этой хижине, — объявил Гуин громогласно. — Нужно выбираться на площадь. Там будут говорить не только вожди, но и все племя! Идемте!
Семы закивали и направились к выходу. Сиба остался рядом с Гуином, озабочено глядя ему в глаза. Потом тряхнул головой, будто бы прося не волноваться.
— Тубаи и Раса идут на переговоры, а вот с Карои и Гуро еще ничего не ясно, — прорычал Гуин. — Захотят ли они присоединиться к Раку?
— Рийаад… — начал было Сиба.
Но тот только покачал головой, потом, низко склонившись, вышел в ночную прохладу.
2
Пока человек-леопард обсуждал с вождями дальнейшие действия, близнецы, Суни и Иставан принимали воздаваемые им почести.
По-видимому, две большие хижины, находившиеся на центральной площади, были единственными общественными строениями в деревне. На западе располагалась хижина совета, где обсуждались все важные вопросы, а напротив нее стояла хижина для празднеств, где проходили торжества. Хотя Гуин не стал участвовать в пиршестве, торопясь на собрание вождей, женщины племени сделали все необходимое, чтобы как можно лучше принять необычных гостей.
Хижина для празднеств была такой же, как и хижина вождей. Вокруг ямы для огня лежал сухой тростник и мягкие шкуры. Женщины то и дело подносили гостям все новые блюда и кувшины с вином и молоком.
Иставан сидел на шкурах, скрестив ноги, и глядел на хлопотавших вокруг дикарок. Вообще-то ему следовало пойти с Гуином, но оборона деревни его вовсе не заботила, к тому же, он был голоден и в горле у него пересохло. Наемник по-прежнему оставался скорее большим ребенком, чем взрослым воином.
И вот он сидел здесь, разомлевший от тепла. Ему не терпелось попробовать каждое блюдо, и он даже забыл, что собирался поискать новый наряд.
— Мы ведь не ожидали такого от этих обезьян, а? — объявил Иставан громко, чтобы поддеть близнецов. — Кто бы мог подумать, что они станут нас кормить! Я всегда думал, что дикари из Носферуса питаются только лишайниками. Наверное, они ожидают того же самого и от нас. Фу, как здесь воняет обезьянами!
Ринда не сдержалась, хотя и знала, что наемник специально поддразнивает ее:
— Как ты можешь так говорить после всего, что семы сделали для нас? А если они тебя понимают? И потом, раку не обезьяны! Они очень умные, добрые и заботливые. Не то, что гохрские демоны, к которым принадлежал и ты!
— Чего это ты так разоряешься? Может быть, ты им родня? Твой дедушка был обезьяной? На ваше семейное древо взобрался бабуин? — продолжал дразниться наемник, сверкая глазами.
— Ты смеешь оскорблять королевский дом Парроса? — взвилась принцесса.
— Да не обращай ты на него внимания. Он же специально тебя злит, — сказал Ремус.
— Прекратите вы трещать. Вы сами больше похожи на обезьян, чем они, — рассмеялся Иставан. В этот момент перед ним поставили огромную чашу. Он запустил туда руки и принялся набивать рот.
