— В этом я и не сомневаюсь. Сколько?
— На самом деле, в данном случае речь идет совсем не о деньгах, мсье Мун. Это моральный залог. Вы выходите, вот и все. Приказ Ее Величества.
Я смотрел ему прямо в глаза, теребя пуговицы своей пижамы.
— Это кажется довольно странным, особенно если учесть, что именно она бросила меня сюда.
— Прекрасно понимаю ваше удивление, — вздохнул Рубблин, снимая свой цилиндр.
— Ее Величество склонна к странным фантазиям, особенно в последнее время. А мне приходится удовлетворяться всего лишь подчинением приказам.
— Согласен, — кивнул я вставая. — Значит я… э-э-э… свободен. Великолепно.
— Джон…
— М-м-м-м. Слушайте, у меня тут есть друг. Его зовут Гораций. Может быть, ему тоже можно выйти отсюда?
— Джон… да, это можно сделать. Но все равно есть для вас некоторые условия.
— Внимательно слушаю.
— Ну вот что, Джон… как бы вам лучше это сказать… В общем, полагаю, будет лучше выложить все как есть.
— Рожай быстрее, старик.
Рубблин как-то странно на меня посмотрел.
— Так вот, Джон. Королева хочет, чтобы вы взялись за должность…
— Задолженность? Как еще задолженность?
— За должность тренера.
Я так и упал обратно на свой стул.
— Что вы сказали?
— Да, да… Вы были тренером в Квартеке, не так ли?
— Вы что, никогда не читали газет? Я был самым бездарным тренером из всех, которых когда-либо знал этот город.
— Знаю.
— Ну и?
— Ее Величество королева Астория желает, чтобы вы еще немного поработали в этой должности.
— Немного? Что значит немного?
— Это непременное условие вашего освобождения.
— Понятно, — сказал я и снова встал. — Можете идти и сказать ей, чтобы она шла к такой-то матери. Мне сдается, это занятие ей придется по вкусу.
Рубблин вымученно улыбнулся.
— В действительности это условие и того, что ваши друзья…
— Глоин и Ориель! — воскликнул я. — Они еще живы?
Слуга королевы кивнул.
— Живы. И таковыми останутся, если вы примете предложение Ее Величества.
Я так и застыл с раскрытым ртом.
— Шантаж. Самый бессмысленный и странный шантаж, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться.
— Назовите это лучше сделкой, — терпеливо поправил меня Рубблин.
— На-зо-ви-те э-то сдел-кой, — повторил я с дурацким видом. — Идите вы туда же, куда уже отправлена королева!
Он продолжал улыбаться, но чувствовалось, что мое предложение не привело его в восторг. На какой-то момент я даже начал испытывать к Гусу своего рода симпатию.
— Я хочу их видеть, Глоина и Ориеля. Очень хочу их видеть.
— Но вы их, конечно же, увидите, Джон, как только выйдите отсюда. На это у вас есть слово королевы.
— Слово королевы? Вы что, полный идиот, Рубблин?
Он встал и одел свой цилиндр.
— Итак?
— Что и так?
— Мне нужен немедленный ответ.
Я закрыл глаза и принялся быстренько рассуждать. У меня перед глазами беспрерывно плясали лица Ориеля и Глоина. А за ними маячил Гораций, который делал мне руками какие-то знаки. Можно сказать, семейный портрет. Черт бы все это побрал!
Королева хочет видеть меня в должности тренера! Я, Джон Винсент Мун, бродячая беда, сертифицированное несчастье для всех, даже еще неизвестных талантов, который так и не сумел освободить Смерть! Моя горничная кончила тем, что осталась без головы, моя первая невеста просто пропала, а за ней немедленно последовала вторая, превратившаяся в фантом. Я возился с драконом, который в итоге чуть не отморозил в снегу задницу. У меня не получилось освободить друзей, не получилось выиграть ни одного матча, не получилось даже совершить самоубийство. Том Котенок, ищущий глаза редких звезд… мамочки! Неужели все это на самом деле? Неужели идиотка-королева действительно хочет, чтобы я вернулся к профессии тренера? Ха, ха! Клянусь всеми Тремя Матерями, мне давно уже не было настолько смешно.
Эта женщина не просто безумна: она коронованная сумасшедшая. От такого весь мир сойдет с ума. Мои собственные друзья стали не лучше каких-то патетических марионеток, а Джон В. Мун превратился в подозрительного типа с большим ртом в полосатой пижаме. Пожалуй, он-то станет самым паршивым из всех прочих.
— Согласен, — сказал я.
Перед началом
К шести часам трибуны Челси были забиты до отказа.
Я знал, что уже пробило шесть, потому что Рубблин показал мне свои часы. Боя колоколов так никто и не услышал, потому что болельщики слишком шумели. В течение всего дня профессиональные глашатаи, одетые в цвета нашей команды, бродили по всем улицам города и объявляли о назначенном на сегодняшний вечер матче. Бесплатном матче! Сборная Джона Муна против Спиталфилдских Потрошителей.
Можете не сомневаться, что никто ничего не понимал.
Зачем переигрывать уже состоявшийся матч?
И что означает «Сборная Джона Муна»?
Но это был матч Квартека, и все тут, поэтому вокруг ограды спортивной площадки собралась плотная толпа, привлеченная, возможно, запахом крови, а, может быть, и необъяснимым возвращением неспособного Джона Муна, газетного черного зверя, неудачника и прокаженного. А ведь на его место уже взяли другого человека, который должен бы был взять огров в ежовые рукавицы. Но так и оставшемуся неизвестным новому тренеру команды Челси пришлось потесниться.
Джон Мун вернулся.
С самых пяти часов он уже сидел на скамейке для тренеров и держал открытую тетрадь для заметок. Джон Мун, понимаете ли вы, какая высокая ставка поставлена на эту игру? Если быть до конца честным, то надо сказать, что когда я разговаривал с Гусом Рубблиным, то все это мне представлялось несколько в другом свете. Игра, в которой на ставку поставлена судьба Ньюдона, так? (Утвердительный кивок головой.) Итак, э-э-э-э… страшно даже сказать, я выстроил свою команду в наиболее, учитывая, конечно, мои скромные возможности и средние таланты, выгодную позицию, а что касается остального, то, как говорится, пусть победит сильнейший!
Приятно вернуться к старому занятию. А что, если я и есть сильнейший? Такое маловероятно, если вы слышите, что распевают болельщики, собравшиеся на главной трибуне.
Джон Мун вернулся снова,
И это уже фигово!
Джон Мун вернулся снова,
И все пойдет…
Коротко и ясно.
Во всяком случае, люди пришли сюда как на праздник, и все они завывают, и наши болельщики, и болельщики противоположной команды; карлики, эльфы, женщины, дети и просто люди, которые горят желанием увидеть, как мы будем глотать пыль. Ну, ребята!
