– Я тебя провожу, – эхом отозвался Рихард. Прошел вперед, ведя меня к выходу. Я шла за ним, бездумно скользя взглядом по древнему камню стен. Взгляд цеплялся за узор змеящихся по стене трещинок, а я старалась избавиться от тяжелого гнетущего чувства, что потеряла друга. Нет, нельзя. Слишком много дел, чтобы думать о чем-либо еще. У меня два следа. По одному я обещала пока не ходить. Значит, остается второй. Как же к нему подобраться, к этому Стеффару? Через каких людей? Мысли завертелись по привычному кругу, высчитывая пути и способы. Внезапно меня осенило – я же лиан, зачем мне ходить окружными путями! Навещу под предлогом проверки, подпущу тумана и сделаю пару намеков… Если это он, Стефф начнет действовать. А мы будем внимательно наблюдать… Ну а если нет – тогда и пойдем окружными путями.
Вот и дверь. Я замялась на пороге.
– До скорого, Рихард.
– Счастливо.
Я прошла в открытую дверь, сбежала по ступенькам. Старалась думать о том, что скажу Стеффару, но об этом не думалось. Думалось о том, какое сухое вышло прощание. Будто мы чужие друг другу. Я шла прямо, не оглядываясь. Не хотела увидеть равнодушно закрывающуюся дверь. Но какая-то сила все-таки заставила обернуться.
Рихард стоял в дверях и смотрел мне в след.
Значит, не все еще потеряно. Слишком много всего было…
Глава 12
Очень Глубокая Яма казалась еще глубже, чем была, а горшок с медом, стоявший на дне, был совсем призрачным, словно тень.
А. Милн.
Рейн.
Я обтер тряпкой руки и нахмурился. Уже пятая камера. Даже учитывая естественный износ – многовато. Сознание автоматически послало импульс к прибору – и столь же автоматически зарегистрировало появившуюся перед глазами изображение самого себя. Работает.
Я собрал нехитрый инструмент, аккуратно закатал его в лист пластика, сунул под мышку и спрыгнул с потолка. Суставы мягко спружинили, приспособленные к прыжкам и с гораздо большей высоты.
Однако же, обживание старого убежища может оказаться делом гораздо более утомительным, чем мне представлялось сначала. И не разрушительные последствия последней заварушки, которую видели эти стены, после которых придется восстанавливать половину систем жизнеобеспечения, меня волнуют, а мелкие неисправности сети камер Централи. И основной вопрос – насколько все это закономерно.
Не говоря уже о том, что крайне небезопасно само по себе. Я быстрым шагом направился к светлому пятну в конце темного узкого коридора – там находилась следующая камера.
На осмотр и проверку ушло меньше минуты. Еще через час выяснилось, что все камеры в этой части палубы в прекрасном состоянии. Я сверился со списком и вычеркнул проверенные сегодня участки, помечая те, где был сделан ремонт. Ну что ж, на сегодня хватит. Тем более, что до конца дня запланирована еще масса дел.
Боюсь, если бы в этот момент меня увидел кто-нибудь из моих рабочих, они бы пребывали в полном недоумении. Более того, еще неделю назад я бы сам их поддержал. Что вообще могло заставить меня начать утомительную и малопродуктивную работу по личной проверке всех камер вместо того, чтобы просто послать сигнальный импульс по каналам Централи? Только то, что после фокусов собственного флагмана я, кажется, превратился в законченного параноика.
И, честно говоря, мне это совсем не нравиться. Я прикинул, на каком расстоянии от нашего убежища нахожусь, и, потворствуя собственмой лени и постоянной нехватке времени, телепортировался прямо в лабораторию.
И почти сразу же налетел на парня, возившего тряпкой в волоске от того места, где появилась моя нога. От изумления я даже не сразу нашелся, что сказать.
– Последние мозги продрых?! Или ползаешь с закрытыми глазами, идиот?!! – заорал я, когда смог издавать членораздельные звуки. Лис поднял на меня сонные сердитые глаза и бробурчал:
– Сами виноваты. Это, между прочим, не я возникаю из ниоткуда под носом у честных уборщиков, – он подхватил тряпку и тяжело поднялся на ноги.
– О боги! Дайте мне пережить ближайший месяц! – я резко развернулся и, яростно сопя, пошел в жилую каюту. Ворон поднялся мне навстречу из кресла и вопросительно выгнул бровь. Я глухо рыкнул: – Хан, я тебя очень прошу – прежде, чем выпускать эту личность в самостоятельное плавание, потрудись ознакомить его хотя бы с основными правилами поведения. Иначе я за себя не отвечаю!
Хан перевел взгляд на возникшего у меня за спиной парня.
– И что я сделал?! Все вы тут ненормальные!…Приходит, орет… – Лис скользнул мимо меня в каюту, швырнул тряпку в угол и хмуро посмотрел мне в глаза. Однако… Мало кто на это решается. А этому – хоть бы хны. Я тяжело вздохнул, понимая, что заполучил в Хранители копию Шаруха лет на пять моложе.
– Что, все же, случилось? – Хан посмотрел на меня. Я отослал ему картинку вместе со своими крайне нецензурными комментариями, к которым парня лучше не приучать.
– Э-э, Алекс, видишь ли… – Ворон растерянно почесал за ухом: видимо ему, как и мне, пришла в голову одна простая мысль: пока я надеялся, что самые простые вещи ребенку объяснит Хан, он точно так же кивал на меня. И все вместе мы возлагали большие надежды на Скай. Результат очевиден. Я решительно направился в лабораторию со стойким намерением, несмотря на всю свою занятость, лично ткнуть воспитанника носом во все места, куда лазить запрещено.
За спиной затихали голоса, несущиеся из жилой каюты.
– …эти участки всегда должны быть пустыми.
– Почему?
– Это маяки телепортации. Откуда, ты думаешь, можно знать, что в том месте, куда ты перемещаешься, никто не стоит? Ты чуть было не лишился руки.
– А если…
Высокий молодой голос начал бурно возражать что-то, что уже нельзя было расслышать. Я прикрыл глаза. Нет, больше такой ошибки, как обормот-Шарух, я не допущу. И возьму воспитание человека под свой личный контроль. Очень и очень жесткий контроль.
Скай.
Голова разламывалась от боли. И сознания, что была не права.
Стеффар мертв уже шесть часов. Кто-то позаботился, чтобы я ни о чем не смогла его спросить. С другой стороны…
Я потерла ноющий затылок и в который уже раз за последние полчаса попыталась вычислить, упал ли этот камень мне на голову случайно, или все-таки с чьей-то помощью. К сожалению, я опять убедилась, что сделать это невозможно – следов магии не было, как, впрочем-и ментальных, й энергетических отпечатков, но, как ни прискорбно, это абсолютно ничего не означало. Во-первых, чтобы спихнуть на меня камень с обрыва, вовсе не обязательно было использовать что-либо, помимо хорошего пинка. А во-вторых, за семь часов, что я провалялась без сознания, те следы, которые могли остаться после вышеозначенного пинка, попросту распались бы. И посему…
В любом случае, солнце Тильны уже успело благополучно сесть. Я подобрала ноги под себя и притаилась в густой тени нависших над речным обрывом корней. Эта миниатюрная пещерка надежно скрывала меня от глаз в панике снующих туда-сюда слуг, пока я была без сознания, поэтому и сейчас не вижу необходимости накрывать себя зеркальным покровом, дающим невидимость. Надо сказать, после того, как я провела невесть сколько часов на ногах, пробираясь через мешанину миров Безымянной к порталу, ведущему к особняку Стеффара, а потом еще почти столько же – через бесконечные поля (и все это – только для того, чтобы сделать сюрприз, потому как в особняке был свой портал, через который тоже можно было войти), я никак не ожидала, что, проходя под обрывистым бережком пересохшей реки, окажусь в нокауте. И если учесть, сколько я, при моей выносливости, пробыла без сознания, этот камень вполне мог меня убить. А убийство лиана…это, я вам скажу, не фунт изюма. Даже для темного, не говоря уж о моем собственном народе. Так что если это сделали намеренно, кто-то очень рисковал.
