— Хотите, я покажу вам сад? — предложил он
шоколадным голосом.
— Я пойду с вами, — немедленно решила его
мать. — Ты не знаешь, где что растет.
— Дарья! — неожиданно завопила из комнаты
старуха. — Позови мою медсестру!
Слова «моя медсестра» она произнесла таким тоном, что сразу
стало ясно: она считает, что ей принадлежит здесь все, включая людей.
— Пойди с ним в сад, — сквозь зубы приказал Дима,
наклонившись к Марининому уху. — И побудь там подольше.
Ему хотелось, чтобы все рассредоточились по дому и у него
оказался бы некий простор для действий. Можно завести беседу тет-а-тет со
вдовой Ивана. Тем более что она сейчас в бешенстве. Вполне может выболтать
что-нибудь полезное для его расследования. Он был готов приступить к делу.
Впрочем, он уже приступил — прислушивался, приглядывался, сопоставлял. К
настоящему моменту он сделал два вывода: Аркадий постоянно изменяет жене на
глазах у родных — это раз, а Дарья имеет зуб на Валерия Леопольдовича — это
два. Она все время смотрела на него уничижительным взглядом, а он делал вид,
что ничего не замечает. Или в самом деле не замечал?
Вызванная медсестра скормила Анисье Петровне порошок из
пакетика, та немедленно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Тогда
медсестра тоже вышла на веранду и застенчиво попросила сигарету. Роман подержал
перед ней ларец, она поблагодарила и шмыгнула в дальний угол. Дима немедленно
присоединился к ней.
— Катенька! — тихо сказал он. — Вы, наверное,
измучены до невероятности! — И он подбородком показал через окно на
старуху: дескать, вон кто вас измучил.
— Ну что вы! — возразила Катя, порозовев от
удовольствия. — Анисья Петровна очень добрая. Она просто кажется такой..,
несносной. А на самом деле она несчастная. Мне ее жалко.
— Жалко? — удивился Дима. — С какой стати? Не
думаете же вы, что она в ближайшие дни собирается преставиться?
— Она, может, и не собирается. Но у нее сын недавно
умер. Прямо тут, в доме. Пошел принимать ванну и захлебнулся, представляете?
Дима ахнул, как будто слышал об этом впервые в жизни. Катя
тотчас почувствовала азарт и вполголоса принялась рассказывать:
— Его жена проходила по коридору и заметила, что из-под
двери ванной комнаты льется вода. И знаете — она так закричала, что я чуть не
поседела. Я, конечно, побежала туда. Все побежали! Но я ведь медицинский
работник. Они все хотели, чтобы я совершила чудо.
— И что вы предприняли? — заинтересовался Дима.
— Там ничего уже нельзя было предпринять. Мы спустили
воду, вытащили его, положили на полу в коридоре, перевернули, искусственное
дыхание делали. Но было уже поздно — я сразу поняла, только говорить не стала.
Теперь в этой ванной никто не хочет мыться.
«Могу себе представить! — подумал Дима. — Значит,
тело Ивана Леопольдовича обнаружила его жена. Возможно, старуха права, и Дарья
в самом деле утопила мужа? Тогда должны были остаться следы борьбы».
— И долго вся семья ходит грязная? — вслух спросил
он.
Катя ухмыльнулась:
— В доме есть другие ванные комнаты.
— Как же он мог утонуть? — все никак не
успокаивался Дима. — Ведь когда человеку плохо, он пытается встать,
хватается руками за занавеску, выплескивает воду… Его должны были услышать! И
он наверняка поранился или исцарапался, нет?
— Ничего такого не было! — покачала головой
Катя. — Вероятно, он просто не смог подняться — и все. Конечно, вода
лилась через край ванны по полу, поэтому я не знаю, пытался он подняться или
нет. Если там даже и было сильно набрызгано, вода все смыла.
— Полагаю, ванная далеко от жилых комнат. Или в
комнатах никого не было.
— Ванная недалеко, и на этаже было полно народу. Просто
звукоизоляция хорошая. Этот дом основательно строили, скажу я вам.
— А вдруг его кто-нибудь утопил? — неожиданно
спросил Дима и испытующе поглядел на медсестру.
Та опешила. И даже кудряшки, которые постоянно вздрагивали,
опешили тоже и замерли в неподвижности.
— Утопил? — переспросила она, приоткрыв маленький
алый рот и забыв выдохнуть дым. — Зачем?
— Может, он был изрядная сволочь? — шепотом
предположил Дима. — Вы его знали?
— Совсем чуть-чуть, — тоже шепотом ответила
Катя. — Я в этой семье не очень давно. Мы с Таней, прежней медсестрой
Анисьи Петровны, дружили. А потом она с работы вообще ушла — с внучкой сидеть.
И предложила меня вместо себя. То есть я здесь, можно сказать, новенькая. Иван
Леопольдович у моей хозяйки был любимый сын.
— А Валерий Леопольдович?..
— Он собирается в Африку, в экспедицию. Она ему говорит
— останься, я себя чувствую плохо, а он ни в какую! На днях уедет… А Иван
Леопольдович обязательно остался бы. Он чувствительный был…
— Наверное, поэтому у него сердце и сдало! —
сделал заключение Дима. — У чувствительных всегда так. Расчувствуются,
расчувствуются — и на кладбище.
— Ему в тот вечер было из-за чего попереживать! —
неопределенно сказала Катя и сделала глубокую затяжку.
— Ну да! Неужели Софья Ивановна что-нибудь
предсказала? — загорелся Дима. — Слышали, что она мне наговорила?
Уколы с колбасой! И, главное, морду такую при этом сделала…
— Нет, это не Софья, — перебила медсестра. —
Он поссорился со старшим сыном. Они так кричали друг на друга, что мухи в окна
повылетали!
— Ну надо же! А мне ваш Аркадий показался очень
милым, — сказал Дима и задумчиво поглядел в сад. К этому времени Аркадий
уже завел Марину за смородиновый куст, ходил вокруг нее кругами и бил копытом.
— Да, он милый, — согласилась Катя и немедленно
покраснела до ушей.
«Ну вот, — обреченно подумал Дима. — Наверное,
этот любвеобильный тип говорил ей всякие скабрезности или — что тоже вероятно —
пышные книжные комплименты. Возможно, она даже питает некоторые надежды».
— Зуб даю, они ругались из-за старухи, — одними
губами произнес Дима, изображая заговорщика. Девчонка должна почувствовать, что
он свой парень и все-все понимает. — Она всех пытается подчинить своей
воле.
— Знаете, нет. — Катя придвинулась к нему совсем
близко. — Это Иван Леопольдович пытался всех подчинить… То есть, как я
поняла, он зашел в комнату сына и прочитал записи в его ежедневнике. А там было
что-то такое особенное. Ух, Аркадий и рассердился! Он нагрубил отцу в таких
выражениях… В жизни не слышала столько оскорблений.
— А зачем тот сказал, что прочитал? — искренне
удивился Дима. — Или его застукали?
— Нет, он сам прибежал к сыну — весь в пене, словно
взбесившийся пес.
— А что, что он прочитал-то?
— Я не знаю, — развела руками Катя. — Они
говорили как-то непонятно.
