Инструктор заново запустил шипение газовой аномалии.
— Компьютер будет воспроизводить его в беспорядочном режиме, с разными интервалами времени! И если вы услышали шипение, имейте в виду, что без противогаза жить вам осталось максимум восемь секунд. Так что делайте выводы.
С этими словами он щёлкнул кнопкой, и динамики тихо зашипели. Берёзов рванул защёлку противогазной сумки, привычно закрывая глаза и задерживая дыхание. Такой прикол мы проходили ещё в первый год службы. Практически каждый инструктор хоть раз, да подковырнет таким нехитрым образом своих курсантов — после объяснения задачи сразу же дать по ней вводную без предупреждения. Резина шлем-маски щёлкнула по коже, Иван сделал выдох и открыл глаза. Кроме него с противогазом возился один человек, остальные, похоже, даже не сообразили, что произошло.
— Стоп! Время! — заявил майор, глядя на ошарашенных слушателей. — Итак, Туман — пять секунд, Камыш — восемь. Остальные — трупы.
— Так нечестно. — До Хантера наконец-то дошёл смысл происходящего.
— Жалобы будете подавать на том свете, товарищ Хантер, — издевательски скривился инструктор, — в письменном виде! — Он кивнул Ивану и Камышу: — Противогазы снять и сложить. Продолжим занятие!
С этими словами он как ни в чём не бывало вернулся к внезапно прерванной лекции. Вот уже третий день подряд слушатели приходили на занятие с противогазами, и майор, рассказывая учебный материал, каждые десять-пятнадцать минут рявкал команду «Газы», добиваясь от них полного автоматизма действий. Вспоминая курсантские годы, Иван был вынужден признать, что сейчас норматив давался ему намного легче. В отличие от нудной обязаловки тех лет, сейчас Берёзова подстёгивало желание выжить. Будет ли химическая война — это вопрос спорный и весьма далёкий, а вот газовая аномалия может быть уже через четыре месяца, когда его допустят к несению службы в Зелёной Зоне…
— Как уже было сказано ранее, мутировавшие птицы сами по себе не представляют серьёзной опасности, — продолжил лекцию инструктор, — так как основная их масса в прошлом была представителями семейства воробьиных.
Лейтенант тихо прыснул.
— Прелесть ситуации заключается в том, — майор смотрел на Хантера, как на идиота, — что поодиночке то, что когда-то было воробьями, не летает. Эти милые сердцу каждого сталкера создания нападают стаями из сорока-пятидесяти особей, в считанные секунды полностью облепляя человека. Их когти и клювы в результате мутаций подверглись серьёзным изменениям, не меньшим, чем организмы самих птиц, и наносят хоть и сравнительно неглубокие, но долго затягивающиеся рваные раны. Кроме того, когти некоторых видов выделяют ядовитую смазку, для противодействия которой необходимо немедленно ввести антидот, входящий в состав стандартной аптечки для внутризоновых работ.
Инструктор взял в руки пульт управления проектором и вывел на стенной экран изображение летящей птичьей стаи. Иван лишь покачал головой. Целое облако маленьких неприятных тварей мчалось навстречу оператору. Покадровый повтор с увеличением изображений демонстрировал уродливые тушки наполовину птиц, наполовину чёрт его поймет кого. Кривые когти, заскорузлые клювы, не то чешуя, не то хитин, не то ещё что-то и вовсе непонятное, густыми проплешинами пробивающееся среди остатков перьевого покрова, неприятный визг стаи, режущий барабанные перепонки на грани ультразвука…
Берёзов перебрал в памяти всех животных «Ареала», которых успел изучить за это время. Ничего общего с тем, к чему привык нормальный человек. Медведи, лоси, кабаны, волки, лисицы, зайцы, белки, ежи и даже мелкие грызуны — все мутировали во что-то уродливо-злобное, агрессивное, вечно голодное, хищное или кровососущее. Привычная растительность медленно превращалась во что-то кислотно-жёлто-синее, чем ближе к центру «Ареала», тем более становясь похожей на абсурдную помесь папоротникообразных лиан с водорослями. Ничего подобного Иван не видел даже в экваториальных джунглях. И всё, чего ни коснись, не сулит человеку ничего хорошего. Не удивительно, что работа РАО «Ареал» скрыта под грифами секретности, а его сотрудники дают подписку о неразглашении ещё накануне своего первого рабочего дня…
— Наиболее эффективным на сегодняшний день средством борьбы с нападением птичьей стаи является огнемёт, — продолжал рассказ инструктор, — однако техника, вооружённая стационарными огнемётами, проходит далеко не везде даже в Зелёной Зоне, а ранцевый огнемёт на себе особо не потаскаешь. Потому в дело вступает старый добрый дедовский способ — утиная дробь. В состав вооружения поисковой группы обязательно входят гладкоствольные самозарядные карабины «Сайга» двадцатого калибра, спасательные группы имеют при себе «Сайгу» двенадцатого калибра. Данный карабин позволяет создать неплохую плотность огня на близких дистанциях и при стрельбе дробью по налетающей птичьей стае хорошо себя зарекомендовал. При ведении полуавтоматического огня необходимо помнить, что «Сайга» довольно капризна к боеприпасам. Охотничьи патроны плохого качества, а также с короткой юбкой гильзы могут вызвать задержки в стрельбе вследствие недосыла патрона в патронник, либо перекоса затворной рамы из-за незавершенной экстракции стреляной гильзы. Потому в составе группы согласно инструкции должно быть более двух гладкоствольных карабинов. На деле многие берут с собой гладкий ствол в качестве дополнительного оружия, это не возбраняется.
Мозг Берёзова ещё только думал о том, что речь инструктора вдруг стала немного невнятной, словно что-то тихо глушило его слова, а руки уже рванулись к противогазной сумке.
— Стоп! Время! — заявил инструктор. — М-да, товарищи офицеры, — он невесело покачал головой, — с таким уровнем внимательности вы в Зонах долго не проживёте. Среагировал только Туман, да и тот слишком поздно. Итак, — он быстрым жестом обвёл аудиторию, — все — трупы. Будем повторять снова и снова, пока в норматив не уложится каждый.
9
— Ваше слово, Максим Анатольевич, — добродушно улыбнулся сидящий напротив тучный мужчина в безукоризненном костюме, на руке его виднелись часы с турбийоном от Бреге в белом золоте за добрых триста тысяч евро.
Прокопенко лениво заглянул в свои карты. Увидев пару тузов, он самодовольно усмехнулся и небрежным жестом подозвал официанта.
— Виски! — распорядился чиновник и с усмешкой посмотрел на человека с турбийоном: — Не беспокойтесь за меня, господин Макаров, беспокойтесь лучше за себя! — Он толкнул по столу стопку фишек. — Утраиваю! Шестьдесят тысяч!
Макаров улыбнулся ещё шире, но промолчал.
— Пас. — Следующий игрок, известный на всю страну режиссёр, бросил карты на стол.
Возле Прокопенко, словно тень, появился официант с его заказом. Он ловко поставил стакан рядом с чиновником и исчез прежде, чем тот обратил на него внимание. Прокопенко вновь усмехнулся. В это элитное казино сможет войти не всякий, а уж в ВИП-зал попасть и подавно. Для этого одних денег недостаточно. Но он, Прокопенко, тут ногами двери открывает. Ещё бы, здесь знают, кто есть кто, знают, за кем власть и сила! Знают и боятся! И правильно делают. Вот сейчас за покерным столом сидит шесть человек, четверых из которых знает в лицо вся страна, но только избранные, приближённые к власти люди, имеют реальное представление о том, кто на самом деле тут настоящая величина. Поэтому администрация казино наизусть помнит все его вкусы и желания, а также то, что он очень не любит повторять дважды.
