В основании круглой башни Рукосил отомкнул дверцу.
— Оставьте нас! — велел он сопровождающим.
— Принцесса! — не выдержала Золотинка. — Что хочет показать нам гостеприимный хозяин? Куда он ведет? Время ли осматривать подземелья?
Рукосил холодно хохотнул:
— Не время. Золотые слова: не время.
Нута поймала Золотинку за руку.
— Да-да, — залепетала она, путая слованский с мессалонским — все трое говорили неизвестно на каком языке. — Да-да… Всецело доверяюсь вашей чести и… и… — Не договорив, ничего более не придумав, Нута потянула к себе Золотинку, с очевидным намерением не отпускать ее от себя ни на шаг.
Рукосил только хмыкнул. Они вошли в сводчатое помещение голого камня, можно было различить начало винтовой лестницы вверх и какой-то неясный ход вниз. Конюший собрался прикрыть дверь, но следом сунулись Нутины дядьки, два почтенных мессалонских старца, и он впустил их — не весьма, впрочем, приветливо. Не стал он мешать и Юлию, который вошел с бесстрастным, ничего не говорящим лицом, и оглядевшись, но никого словно бы не узнав, подвинул на поясе кинжал.
Крутая винтовая лестница скупо освещалась бойницами. Рукосил поднимался впереди всех, потом девушки, за ними, не отставая, Юлий, а старцы хрипели где-то внизу, скоро их измученное дыхание едва уже различалась в недрах башни и вовсе сошло на нет.
Долгий и утомительный подъем вывел на круглую, обставленную зубцами площадку. Это было самое высокое место замка, отсюда крепость представлялась скоплением темных крыш, открылось общее расположение дворов. Хорошо просматривались и внешние подступы, падающие вниз склоны с чахлой растительностью, обнаженные, как кость, утесы, и крутая, на все небо гора, что закрывала солнце на западе.
За воротами замка перед убранным подъемным мостом, там где дорога обрывалась в ров, сгрудился отряд воинов под черно-желтым лоскутом.
— Они! Вот мои люди! — вымолвила, задыхаясь, Нута. На краю бездны она вцепилась в Золотинку еще крепче.
По склонам холма рассыпались широким охватом всадники. Их было много — не сосчитать. Новые отряды вражеской конницы подтягивались через деревню, тоже хорошо видную, на пустоши клубилась пыль, пронизанная тонкими, как волосок, копьями. Выше, на дороге, где прошли мессалоны, оставались брошенные вместе с лошадьми подводы, у обреза пропасти — глубокого, врезанного в скалу рва перед стенами замка — толпились беженцы.
— Все ваши люди налицо, принцесса, — сказал Рукосил. — Вот они тут, как на ладони. Можете проверить и не найдете убыли.
Он поднялся на перемычку между зубцами, выставив носок сапога над бездной.
— Ничто не укроется от взора, все увидим, — продолжал Рукосил, помавая в пустоте. — Придется подождать с четверть часа. У нас есть еще до начала четверть часа.
— Их будут убивать, — прошептала Золотинка.
— Напротив, — резко возразил Рукосил. — Они будут убивать.
— Они победят? — жалобно спросила Нута.
— Обратите внимание, принцесса, курники спешиваются. Не смеют наступать в конном строю.
— Это… это что значит?
— О! Это очень хороший признак!
Послушным кивком Нута выразила согласие. Она боялась высоты, боялась Рукосила, который стоял на краю бездны, боялась спрашивать и боялась молчать, понимая, что происходит что-то непоправимое. Прижавшись к Золотинке, Нута выглядывала из-за ее плеча. Юлий держался на отшибе и тоже глядел вниз, сложив на груди руки.
— Но их так много, курников, — прошептала Золотинка.
— Курников слишком много, — возразил Рукосил с нажимом. — Они не смогут составить правильный строй и будут мешать друг другу. В то время как передние ряды курников вступят в бой, задние будут томиться в бездействии. Наши перебьют их последовательно. По-сле-до-ва-тельно! — с ожесточением, сквозь зубы произнес он. — Перебьют их ряд за рядом. По мере поступления.
— Видишь, — прошептала Нута. — Последовательно. Это очень важно.
— Важно, — подтвердил Рукосил. — Когда бы их было меньше, они полезли бы в свалку все вместе, их нельзя было бы удержать, А так они не могут все сразу. Не пройдет! Не позволим! — он погрозил пальцем.
— Так бы они ринулись все вместе, — с выражением напряженного недомыслия в лице проговорила Нута.
С недоверием и недоумением Золотинка оглядывалась на принцессу и следила за конюшим. Рукосил оставался истово сосредоточен. Нута выказывала восприимчивость.
— Да что вы тут! — возмутилась Золотинка, принимаясь толкаться в объятиях принцессы. — Что вы тут, с ума посходили? Прикажите опустить мост, вот и все! Еще не поздно. Мост опустите! — крикнула она в пропасть. Сверху виден был нижний двор и цепные вертлюги возле ворот, где стояла усиленная охрана. Все там было спокойно, не приметно было, чтобы орудовал Лепель. — Мост! — надрывно закричала Золотинка, складывая руки воронкой. — Опустите мост!
Напрасно она надсаживала голос — внизу не слышали и не хотели слышать, а здесь… Рукосил только повел взглядом, Нута с искаженной улыбкой на лице оставалась и вовсе невменяема. А Юлий обернулся на крик, как оборачиваются на всякий случайный шум. Ладно, стоял он далеко, так что Золотинка не могла закатить пощечину. Но прошипела между зубов что-то нечленораздельное. Это он понял. И пожал плечами, не принимая от нее даже презрения.
— Мост! — встряхнула Золотинка принцессу.
— Невозможно! — отозвался Рукосил. — Совершенно исключено.
— Почему? — слабо полюбопытствовала принцесса, не замечая встряски.
— Победа или смерть! Я выбираю победу! А вы?
— Победу, — согласилась принцесса, слегка запнувшись. И обратила завороженный взгляд на медленно поднимавшихся вверх по склону курников.
— Почему же не стреляют со стен? — сказала Золотинка. Ее трясло. Она вырвалась из рук принцессы. — Бес вас всех раздери в омут! У вас есть катапульты? Где самострелы? Что у вас, в конце концов, к бесу, есть? Почему не метают камней?
Преклонив ухо, Рукосил выслушал несдержанную Золотинкину речь, потом безмятежно заметил:
— Обратите внимание, принцесса! Там посередке возле знамени твой воевода Амадео, обернувшись, машет рукой. Он вас увидел и машет, подает знак.
— В самом деле?
— Смотрите пристально. Движения руки едва различимы.
— Да, вижу, — зачарованно пробормотала Нута.
— Он как бы подает знак: все в порядке! Амадео выбирает победу. Полный порядок.
Невольно и Золотинка всматривалась.
— Ничего подобного! Никто не машет!
— Разуй глаза получше! — грубо обрезал Рукосил, переходя на слованский.
— Ну как же не видишь? — встревожилась Нута. — Как не видишь? — Она наклонилась над ограждением. По слабой родившейся из напряжения улыбке Золотинка почувствовала, что Нута действительно видит. Не замечая высоты, принцесса потянулась вперед, подняв тонкую ручку, чтобы приветствовать то, что представлялось ее замороченному взору.
