Машка не нашлась, что возразить экономке.
Поспала она совсем немного. Утром Тиока, всплеснув руками, усадила ее напротив себя и, потряхивая странно выглядящей связкой костей, перьев и сушеных корешков, принялась заговаривать Машкины царапины от гнили и заразы. По ритму заговор ее больше всего был похож на колыбельную, так что к концу процедуры Машка благополучно задремала снова.
— Не спи, — разбудила ее Тиока, доставая из-под подушки незаконченную вышивку. — Работа скоро начнется. Не зли Айшму, она очень не любит лентяев.
Некоторое время Машка тупо наблюдала за пальцами Тиоки, сноровисто украшающими полотенце затейливыми узорами — глазастыми цветами, окровавленными топорами, виселицами и мрачными агрессивными демонами. Это удивительно напоминало толстовки и майки, которые любят носить московские металлисты и прочая неформальная молодежь. Только надписи на одном из краев полотенца не хватало: что-то вроде «Металлика», «Нирвана» или «Панки-хой!».
— Это твое? — опасливо спросила Машка.
Тиока рассмеялась.
— Нет, конечно. Разве я решусь вытереть лицо этакой гадостью? У меня потом все прыщами пойдет и плесенью. Нет, это для хозяина.
— Правильно! — поддержала Машка. — Пусть у него лицо плесенью пойдет.
— Да что ты! — Тиока замахала на нее руками в притворном испуге и возмущении. — Оне некроманты, им гадостью окружать себя положено. Да и вообще он такое любит.
Машка поднялась с кровати, на которой сидела, и тут же вскрикнула. Спину пронзило болью — ночная охота на мышей даром не прошла. Сразу вполне прочувствовался недосып, все царапины и синяки, даже заговоренные, а мышцы те вообще устроили революцию, прерываемую только забастовками. Их, кажется, совершенно не устраивало то, как Машка обращалась с ними. Они требовали массажиста.
— Все, — сказала она решительно, — все, я не могу больше. У меня все болит. У меня стонет каждая жилочка, каждый нерв!
Тиока вздрогнула и нервно шевельнула ушами — прислушалась. Белые волоски на кончиках ее ушей задрожали и, попав в луч света, стали хорошо видны. Это мгновенно сделало девушку слегка похожей на рысь.
— Ну нельзя же все так буквально понимать. — Машка усмехнулась. — Устала я — помираю просто.
— Нашла проблему. — Тиока пожала плечами и снова принялась за вышивку. — Попроси у Айшмы день или два для отдыха. Она даст. Собственно, я поэтому до сих пор здесь работаю: еще ни разу сушеная крыза не отказывала мне в прогулочном дне. Ну и в мелочи на платья.
Она хихикнула, взглянула на Машку, но пальцы ее при этом даже не замедлили своего движения. Тиока вышивала в каком-то загадочном, только ей слышном ритме. Под ее руками на парадном полотенце некроманта уже начинало вырисовываться что-то необычайно кровавое. Вилигарк, похоже, вообще питал слабость к красному цвету и его оттенкам.
— Нет, двух дней много, — глубокомысленно изрекла Машка. — Ну, предположим, один я продрыхну. А дальше? Города я совершенно не знаю, и, откровенно говоря, он меня немножко нервирует.
— Ельфей выгуляешь, — предложила Тиока. — Им полезно. Заодно похвастаешься перед горожанками. Они все такие напыщенные зануды, гордятся своим городским происхождением. Но — готова спорить — ни у одной из них не было двух ельфей сразу.
— В каком смысле? — Машка подозрительно прищурилась.
— Ты знаешь... — Тиока засмеялась, лукаво поглядывая на нее.
Машка оскорбленно вздернула подбородок.
— Ну если в этом, то у меня их тоже не было! Ни одного!
— Какая разница? — Тиока снова пожала плечами. — Горожанки-то об этом не знают. А в компании пары ельфей вполне можно поглядывать на них свысока. Эх, хотелось бы мне оказаться на твоем месте... Уж я-то знаю, что следует делать с ельфями.
— Ну и делай, кто тебе мешает, — предложила Машка. — Они существа общительные и вдобавок совершенно не в моем вкусе. Так что я не буду в обиде.
— Они худышек любят вроде тебя. — Тиока завистливо вздохнула. — Я бы с радостью.
Машке в голову немедленно закрались страшные подозрения относительно намерений Мая. То-то он с самого начала как-то странно на нее смотрел! Как жаль, что она сама не умеет читать чужие мысли!
«Лысый маг» — было написано над дверью. На самой двери красовалось вполне узнаваемое изображение Вилигарка, только вот редкие темные волосы, произрастающие на голове мессира в реальности, заменены были блестящей внушительной лысиной. Однако не узнать господина некроманта в нарисованном маге было просто невозможно. Рядом с дверью стояла длинная скамейка, на которой восседал кавказского типа немолодой мужчина. При виде эльфа он вскочил, расплылся в улыбке и помахал ему толстой волосатой рукой. Май приветливо кивнул и негромко сказал:
— Рад видеть вас, Фарад!
Лицо кавказца приобрело выражение неимоверного счастья оттого, что Май заговорил с ним. Изобразить такую радость от визита клиента умеют только владельцы очень дорогих магазинов и ресторанов.
— Хвала богам, вы здоровы! — провозгласил он. — В городе говорят, мессира мага покусали сосущие мыши и оттого он взбесился. Говорят, что он всю ночь гонял по поместью прислугу и домочадцев.
— Бессовестно врут, — обронил Май.
— Так как здоровье уважаемого мессира? — вкрадчиво поинтересовался Фарад.
Эльф усмехнулся.
— Не дождетесь.
Машка прыснула. Фарад взглянул на нее с таким изумлением, словно она только что возникла перед ним из воздуха. Машка смерила его независимым взглядом.
— Это Маша, моя гостья, — соизволил представить ее Май. — Решил показать ей город.
— Так отчего же ко мне не зайдете? — огорчился кавказец. — Поверьте, сударыня, моя едальня — единственное место в Астолле, которое следует посмотреть, не считая, конечно, храма всеми почитаемого Разумца.
— Мы зайдем позже, — расплывчато пообещал Май и дернул Машку за локоть, намекая, что пора бы уже двигаться дальше.
— Какой-то он странный, — вполголоса сказала Машка, когда они отошли уже достаточно далеко от хозяина «Лысого мага». — И забегаловка его странная. Что там Вилигарку делать?
— Фарад — смесок, — фыркнул Май. — Еще бы ему не быть странным. Смески все чуточку ненормальные. А кроме того, Фарад довольно долго жил в тени Роесны и постоянно попадал под свет магии Вили. Соответственно, слегка повредился умом. Теперь искренне считает, что, когда Вили облысеет, он займет его место и получит всю его силу. Потому и намалевал его на двери в таком неприглядном виде. Он — бывший книжник.
— Что, книжками торговал? — попробовала угадать Машка.
— Нет, учился книжной магии в академии, но плохо.
— Что плохо?
— Его выгнали. — Май усмехнулся. — Но кое-что он еще помнит. Только его порча — нашему Вили семечки. Кстати, ты семечки-то грызешь?
