Представительство Цемеса выглядело дешевой комнатой ужасов. По крайней мере поначалу. Ничего поразительного пока не наблюдалось, кроме внушающего уважение своими грандиозными размерами паука, повесившегося на собственной паутине в углу. Дохлые мухи красочно обрамляли место его последнего пристанища. Под паутиной лежал желтый скелет, потрескавшийся в нескольких местах и очень похожий на пластиковый. В боковом свете на его лбу отчетливо был виден отпечаток пальца, словно кто-то ел курицу-гриль, а потом схватился за чужую черепушку жирными пальцами. Чуть дальше на грязной стене намалевана была парочка демонов в неприличных позах. Совсем не похожие на талиберов, демоны были совершенно человекообразные, с куцыми крылышками и вообще довольно-таки уродские. Фантазии хваленому Цемесу явно не хватало. Машка хмыкнула, пожалела смутно о потраченных впустую деньгах и решительно скользнула за пыльную занавеску из черного бархата. Пропустить представление, за которое уже заплатила, она себе позволить не могла.
Черная тень метнулась ей наперерез. Машка взвизгнула от неожиданности, хотя обычно к такому девчачьему выражению эмоций склонна не была, и, немного придя в себя, от души саданула тень ногой. Задуматься о том, что это может быть опасно, она не успела. Да и что может быть опасного в помещении дешевого аттракциона? Тварь испуганно захрипела, фыркнула и медленно отползла назад.
— И что ты пинаешься? — с упреком поинтересовалась она писклявым, но явно мужским голосом. Наверное, именно такими голосами разговаривают кастраты, стерегущие гаремы восточных владык.
— Ты меня напугал, — честно ответила Машка.
— Когда женщин пугают, они кричат, плачут и зовут на помощь мужчин, — просветил ее человек.
Был он совсем маленького роста, почти карликом. Его подбородок украшали роскошные заросли и, если в бороде легко могла заблудиться не только вошь, но и небольшая птичка, то макушка его сверкала внушительной лысиной. Зубы, периодически дружелюбно обнажаемые им, были желтыми и редкими. Однако человек вовсе не производил чересчур отталкивающего впечатления. Его глаза не бегали, а руки не дрожали, хотя общий вид был неопрятен и непритязателен, как у бомжа с не слишком большим стажем бродяжничества.
— Ну это смотря какие женщины. — Машка усмехнулась, смерив его взглядом. — От некоторых, знаете ли, и дубинкой по морде схлопотать можно. Например, от амазонок. Так что ты учти на будущее.
— Учту, — мрачно пообещал карлик, со значением потирая пострадавший подбородок. — Единственное, что мне непонятно: зачем ты купила билет, если не желаешь пугаться, ужасаться и удивляться?
— Да так, мимо проходила, — решив не вдаваться в подробности, ответила Машка. — Пугаться я не люблю, ужасаться не умею, а вот удивиться не помешало бы... А вы, кстати, кто такой?
Карлик приосанился:
— Я — Иру Цемес, великий и ужасный!
— Волшебник Изумрудного города, — в тон ему продолжила Машка. — Старо и банально!
В этот момент до нее дошло, что разговаривает она со знаменитым хозяином заведения. Уши ее вспыхнули, стало жарко и стыдно. Машка прикусила губу. Она опасалась говорить гадости известным и уважаемым людям. Мало ли чем это потом обернется.
— Ох, — сказала она виновато. — Вы и в самом деле знаменитый иллюзионист Цимес?
И закашлялась. Карлик посмотрел на нее так, что она в полной мере осознала свое ничтожество и обозлилась. Некоторые умеют смотреть так, что лучше бы гадость сказали. Они смотрят выразительно, с восклицательным знаком и с подтекстом. Иру Цемес, выдумщик, оказался одним из лучших мастеров выразительного взгляда. Ничего не поделаешь — артист.
— Ну и что? — сказала Машка, — Ну да, перепутала! И что меня теперь — убить за это, что ли?
— Это интересная мысль, — пробормотал господин Цемес. Шутки у него тоже оказались дурацкими, соответствующими дешевому павильону и чудовищному кассиру.
— Если хотите, я не буду ваше представление смотреть, — обиженно сказала Машка скрепя сердце. Денег было очень жалко, но общаться дальше с рассерженным и расстроенным гением ужасно не хотелось.
Она почесала щеку и уставилась на карлика. Тот задумался ненадолго и отрицательно помотал головой.
— Ты можешь пройти в зал, — сказал он. — Я не могу допустить, чтобы кто-то из-за своей глупости оказался лишен счастья созерцать мое искусство.
С самокритичностью у него, похоже, тоже все было плохо. Машка философски вздохнула и последовала за творцом в слабо освещенное помещение, никак не тянувшее на зал. Хотя бы потому, что сидячее место там было только одно, поставленное вплотную к маленькой сцене. И было это место грубо сколоченной колченогой табуреткой.
— Садись, — буркнул господин Цемес недружелюбно.
— А где все остальные зрители? — спросила опешившая Машка.
— Ты пришла смотреть на мое искусство, а не на людей! — торжественно сказал иллюзионист и, хлопнув в ладоши, мгновенно переместился на сцену.
«Выделывается», — с неодобрением подумала Машка. Зависть потихоньку начинала ее мучить, но выспрашивать рецепт перемещательного колдовства у Цемеса показалось бесполезным. Фокусники редко раскрывают тайны своего искусства, если, конечно, они не так богаты, как Копперфильд. Цемес на Копперфильда не тянул — вряд ли знаменитый иллюзионист стал бы выступать в такой халупе. Да, Тиока, кажется, изрядно преувеличила значимость Цемеса. Тем временем лучший выдумщик Астоллы принял величественную позу, поджал под себя ноги и принялся торжественно левитировать в воздухе. «Пол-лошика, — грустно думала Машка, наблюдая за его полетом. — Ну надо же, человек, чье представительство находится в такой заднице и выглядит как ночлежка для бездомных инопланетян, человек, который зарабатывает по пол-лошика за выступление, умеет левитировать и телепортироваться, а я — нет! Где справедливость? Я — пришелица из иного мира, ко мне благосклонны боги вообще и Херон в частности... В конце-то концов, я гораздо красивее этого карлика! Но он владеет магией, а я все никак не научусь!» В связи с этими печальными мыслями представление совсем перестало ее радовать. Горюя, она прикрыла глаза и почти совершенно перестала обращать на него внимание. Иру Цемес загудел-замычал нечто невнятное, а потом вдруг фыркнул громко, словно огромный ежик. В это же мгновение Машку будто током ударило. Перед глазами у нее немедленно полыхнуло алым и белым, стало страшно и неуютно. Когда вспышки прекратились, она осторожно открыла глаза. Но легче ей от этого не стало.
Вокруг простиралась безжизненная пустыня. По шуршащему песку изредка пробегали ящерки, а еще одна — побольше — парила в небе прямо над ее головой, вызывая смутные опасения. Было жарко. Агрессивно настроенное солнце пекло голову, и Машка пожалела, что так и не привыкла носить с собой хотя бы кепку, не говоря уж о платке. В некоторых случаях это бывает полезно. Сразу захотелось пить, но с собой ничего не было, даже паршивого фрукта из некромантского сада. И цивилизации никакой вокруг видно не было. Машка сделала пару шагов. Идти оказалось тяжело, как на пляже. Ноги увязали в песке, в сандалии немедленно набилась куча песчинок, полагавших, что им там самое место. Машка была с ними в корне несогласна и стереть в кровь свои единственные и неповторимые ступни не желала. Пришлось разуться и встать на мерзкий горячий песок голыми пятками. Тоже, конечно, не райское наслаждение, но куда лучше, чем песок в сандалиях. Хваленый маг оказался изрядным подлецом: вместо того чтобы показать ей что-нибудь интересное, взял да и забросил ее методом телепортации черт знает куда. Машка с завистью вздохнула. Ей бы тоже хотелось научиться посылать в неизвестное место неприятных ей людей. «Вот доберусь до этого козла — обязательно заставлю показать, как это делается. В качестве возмещения морального ущерба», — пообещала себе умная Машка.
