Отстранившийся от любых эмоций Дэррик даже удивился, узнав Лекса. Он продолжал глядеть на море, дожевывая последний кусок пропитанного похлебкой черного хлеба.
– Я сказал… – снова начал мальчик немного погромче.
– Я слышал, – перебил его Дэррик.
Неловкая тишина повисла между ними. Дэррик так и не повернулся к мальчику.
– Я хотел поговорить с тобой о демоне, – сказал Лекс.
– Нет, – ответил Дэррик.
– Я племянник короля. – Голос мальчишки обрел твердость.
– Но ты же не король, не так ли?
– Я понимаю, что ты чувствуешь.
– Отлично. Тогда ты поймешь, если я попрошу тебя об одолжении – оставь меня в покое.
Мальчик замолчал так надолго, что Дэррик решил, будто он все-таки ушел. Моряк подумал, что утром у него могут возникнуть проблемы с капитаном, который наверняка отчитает его за грубость, но ему было все равно.
– А что это за яркие заплатки на воде? – спросил вдруг Лекс.
Раздраженный, не желающий чувствовать даже этого – опыт долгих лет показал ему, что малейшее проявление эмоций способно вызвать лавину сдерживаемых чувств, – Дэррик резко повернулся к мальчишке:
– Какого черта ты здесь делаешь, а?
– Я не могу уснуть. – Мальчик стоял на палубе босиком, в ночной рубахе, должно быть позаимствованной у капитана.
– Тогда пойди, поищи другой способ развлечься. Я тебя веселить не обязан – мне за это не платят.
Лекс, очевидно зябнущий на ночной прохладе, обхватил себя руками.
– Я не могу. Ты единственный, кто видел демона.
Единственный выживший, – подумал Дэррик, но остановился, не позволив мысли развиться дальше.
– В пещере были и другие люди.
– Никто из них не оставался там достаточно долго, чтобы увидеть то, что видел ты.
– Ты не знаешь, что я видел.
– Я слышал, о чем ты говорил с капитаном. Все, что ты знаешь, очень важно.
– А тебе-то что с того?
– Я учился у жрецов Церкви Захарума и посвятил свою жизнь Свету. Еще два года, и я пройду испытание, чтобы стать настоящим жрецом.
– Сейчас ты всего лишь мальчишка, – процедил сквозь зубы Дэррик, – да и через два года мало изменишься. Тебе надо проводить время, как это делают дети.
– Нет, – вспыхнул Лекс. – Борьба с демонами мое призвание, Дэррик Лэнг. У тебя разве нет призвания?
– Я работаю, чтобы в моем брюхе всегда было вдоволь пищи, – ответил Дэррик, – чтобы оставаться живым и спать в тепле.
– Ты офицер, ты был простым матросом, ты поднялся – а это и восхитительно, и тяжело одновременно. Человек без призвания, без страсти не способен ни на что подобное.
Дэррик скривился. Очевидно, то, что Лекс являлся королевским племянником, развязало язык капитану Толлиферу.
– Я собираюсь стать хорошим жрецом, – заявил мальчик. – А чтобы сражаться с демонами, я должен знать о них.
– А я-то тут при чем? – пожал плечами Дэррик. – Как только капитан Толлифер передаст мой рапорт королю, мое участие в этом деле завершится.
Лекс дерзко взглянул на него:
– Неужто?
– Да, представь себе.
– Ты не показался мне человеком, который способен оставить смерть друга неотомщенной.
– А кого, ты полагаешь, я виню в гибели Мэта? – спросил Дэррик.
– Твой друг погиб от руки Кабраксиса.
– После того как ты настоял, чтобы мы отправились туда, хотя я сказал, что все, чего я хочу, – это вернуться на корабль… – хрипло сказал Дэррик. – После того как я задержался в пещере слишком долго, позволив скелетам нагнать нас… – Он покачал головой. – Нет. Если кого-то и можно винить в смерти Мэта, так это тебя и меня.
Лицо мальчика стало серьезным.
– Если хочешь винить меня, Дэррик Лэнг, то, пожалуйста, вини.
Уязвленный, чувствуя, как бьются в душе эмоции, грозя выйти из-под контроля, Дэррик взглянул на мальчишку, пораженный тем, что он прекословит ему.
– Что ж, я виню тебя, – заявил он.
Лекс отвел глаза.
– Если ты решил бороться с демонами, – продолжил Дэррик, уступая бурлящей в нем жестокости, – тебя ждет очень короткая жизнь. По крайней мере, тебе не придется строить много планов на будущее.
– Демоны должны быть побеждены, – прошептал мальчишка.
– Но не такими, как я! – рявкнул Дэррик. – Король с его армией или несколько королей с армиями — вот кто здесь нужен. А не моряк.
– Ты выжил, увидев демона, – сказал Лекс. – Для этого должна быть причина.
– Мне повезло, – ответил Дэррик. – Большинству людей, встречающих демонов, удача не улыбается.
– Воины и жрецы сражались с демонами, – проговорил Лекс. – Легенды гласят, что без этих героев Диабло и его братья по-прежнему разгуливали бы по нашему миру.
– Ты присутствовал, когда я докладывал обо всем капитану Толлиферу.
Мальчишка, считающий себя важной персоной, не пожелал считаться с авторитетом капитана, и Толлифер нехотя позволил ему посидеть в салоне во время разбора выполненного задания.
– Ты знаешь все, что знаю я.
– Есть колдуны, способные проверить тебя. Иногда, когда вокруг человека бушевала великая магия, в нем остаются следы ее воздействия.
– Я не позволю себя щупать и колоть, – возразил Дэррик. Он показал на пятна света, скользящие по морю. – Ты спрашивал об этом.
Лекс переключил внимание на океан, но выражение его лица показывало, что он предпочел бы придерживаться собственной линии беседы.
– Часть этих пятен – огнехвостые акулы, названные так именно потому, что светятся во тьме. Свет привлекает кормящихся ночью рыб, и они оказываются в зоне досягаемости акулы. Другие световые заплатки на океане – медузы, Лунные Розы, способные парализовать человека, имевшего несчастье подплыть достаточно близко к их ядовитым щупальцам. Если ты хочешь слушать о море, здесь я многому могу тебя научить. Но если ты хочешь поговорить о демонах, я ничем не могу быть тебе полезен. Я и так узнал о них куда больше, чем когда-либо хотел.
Ветер немного изменил направление, и паруса слегка опали, но снова надулись, как только команда справилась с отклонением.
Дэррик хлебнул суп, но обнаружил, что тот совсем остыл.
– Кабраксис в ответе за смерть твоего друга, – тихо сказал Лекс. – Ты не сможешь забыть об этом. Ты все еще участвуешь в деле. Я же вижу.
Дэррик с трудом выдохнул воздух, ощущая себя загнанным в ловушку, задетым и разозлённым одновременно. То же самое он чувствовал в лавке своего отца, когда тот в очередной раз был им недоволен. Он вновь попытался отстраниться, выжидая, пока контроль вернется, а потом повернулся к мальчику, намереваясь – пусть он и племянничек короля – дать выход части своего гнева.
