— Не нужен нам этот пир — это же глупо! — настаивала Мирина. — Нам надо беречь пищу. Все пошло как-то не так — я это ясно понимаю, и при этом не в силах что-либо исправить!
Кассандра искоса глянула на подругу: в ее быстром взгляде читалось понимание и едва ли не радость.
— Вот что ты, значит, чувствуешь! — догадалась Мирина.
— Да, — кивнула царевна. — Все время! Но не в нашей власти изменить ход событий, приходится смиряться с тем, что есть. Есть в этом и хорошее, и плохое. Отца не переубедишь, но, может быть, так оно даже правильно: считай, что это — погребальный пир в честь нашего светлячка.
— Да, — наконец согласилась Мирина. — Так я и скажу себе: это — погребальный пир в честь Ильдиз.
Акася подала ей чистое платье из запасов Кассандры: ношеное, чиненое, но по-прежнему красивое.
— Стало быть, свирепая предводительница Лунных Всадниц тебе не страшна, да? — поддразнила девушка рабыню.
— Не страшна, — покачала головой Акася. — На улицах Трои ее называют Дочерью бога Войны, но теперь я понимаю, что она не причинит тебе зла, Госпожа Змея.
— Я бы не была в этом столь уверена! — усмехнулась Мирина.
* * *
По нынешним временам пир удался на славу: вино лилось рекой, пусть и сильно разбавленное, и все троянцы как один чествовали Пентесилею.
— За Дочь бога Войны! — восклицали они, поднимая чаши.
Появление Елены с Парисом обставили со всей возможной торжественностью: оба вошли в зал разряженные в пух и прах, сверкающие драгоценностями, каких в осажденной Трое давно уже не видели. За ними следовали двое их маленьких детей в сопровождении нянь.
Дочь бога Войны поначалу поглядывала на обеих неласково, но Елена с легкостью сумела очаровать даже Пентесилею, на которую драгоценности и наряды особого впечатления не производили.
Позже, разгоряченная вином и похвалами, Пентесилея призналась Мирине, что отлично понимает, почему царевич потерял голову из-за этой женщины.
— Елена вовсе не так ослепительно красива, как твердит молва, — вынесла свой приговор воительница. — Но она настолько сердечна и мила, настолько располагает к себе, и при этом такая трогательно-уязвимая… даже мне хочется ее защитить. Но, несмотря на всю свою кажущуюся беспомощность, она далеко не дура.
— Чистая правда, — кивнула Мирина. Незадолго до того Елена указала ей, что, пока Троя празднует прибытие Пентесилеи, на побережье тоже что-то происходит. Три небольшие ладьи отплыли от лагеря Агамемнона к острову Тенедос.
— И что бы это значило? — спросила Мирина.
Елена улыбнулась своей неотразимой улыбкой — улыбнулась не без иронии.
— За подкреплением отправились? — предположила она, пожимая плечами.
Мирина не ответила. В самом ли деле ахейцы ждут подкрепления или нет, Пентесилею все равно не удержишь: утром она устремится в битву. В этом Мирина не сомневалась.
Глава 39
Искупление
В ту ночь заснуть Мирине так и не удалось. В мыслях ее царила Ильдиз: вот крохотная новорожденная малышка покоится у нее на руках, а вот она уже летит в ночь маленьким разъяренным светлячком и поджигает Ахилловы шатры. Наконец девушка поднялась с постели и пошла поискать воды. За последнее время желудок ее приучился довольствоваться малым, так что непривычно изобильное пиршество и вино оставили после себя неприятную тяжесть. Мирина прошлепала по мраморному коридору туда, где стоял кувшин с водой и чаша, и по пути заметила, что в покоях, отведенных Пентесилее, все еще горит факел.
— Похоже, не одной мне не спится? — промолвила она, переступая порог и убеждаясь, что подруга сидит на балконе и смотрит вниз, на огни и костры далекого ахейского лагеря.
Пентесилея обернулась — и потрясенная Мирина заметила на ее щеках следы слез. За все те годы, что они разъезжали вместе, Пентесилея не заплакала ни разу.
Мирина неуверенно переминалась с ноги на ногу, чувствуя, что ненароком вторглась во что-то глубоко личное, но Пентесилея протянула руку.
— Входи, посиди со мной, Госпожа Змея, — попросила она. — Поддержи меня, придай мне храбрости!
— Тебе? — потрясенно переспросила Мирина. — Да твоя храбрость беспредельна!
Пентесилея негромко рассмеялась.
— А вот сегодня храбрость меня подвела. Я всю свою жизнь ждала этого момента: завтра я встречусь лицом к лицу с Ахиллом, с наводящим ужас предводителем Муравьев-Мирмидонцев. Представляешь, его сподвижники клянутся, будто он бессмертен! Говорят, его матерью была морская нимфа — и с помощью своего волшебства сделала сына непобедимым!
Мирина присела рядом с подругой.
— Но мы-то в такую чепуху не верим! — возразила она. — Всем суждено возвратиться в лоно Матери Земли, и Ахилл этой участи тоже не избежит.
— Конечно, не избежит, — согласилась Пентесилея. — Но скольких он пошлет впереди себя?
Мирина примолкла: она тоже подумала про Ильдиз. Наконец девушка нарушила молчание:
— Тебе вовсе незачем сражаться с Ахиллом завтра. Твоя судьба — в твоих собственных руках. Ты вольна отменить атаку; мы запасемся терпением и подождем до тех пор, пока с приходом зимы многие ахейцы не снимутся с места в поисках более уютных пристанищ.
Но Пентесилея лишь удрученно покачала головой.
— Я дам бой завтра — это моя судьба. Более того, это моя кара.
Мирина озадаченно промолчала, чувствуя, что не следует торопить события.
Пентесилея с улыбкой обернулась к подруге.
— А ты знаешь, что и я некогда была царевной — царской дочкой?
— Быть того не может! — Мирина тщетно пыталась скрыть изумление.
— О да, — рассмеялась Пентесилея, однако смех ее звучал невесело. — Я — столь же высокого рода, как эта твоя Кассандра, но я совершила такое, чему нет прощения.
— Поверить не могу! — Мирина протянула руку и ласково погладила изображение пантеры в прыжке, что красовалось у Пентесилеи на предплечье: символ ее неукротимого духа, вытатуированный еще в детстве.
— Увы, — покачала головой воительница. — Мне и впрямь нет прощения. У меня была младшая сестренка, ее звали Ипполита, в честь знаменитой Лунной Всадницы. Она скакала верхом как кентавр, мы были неразлучны — вместе упражнялись, и боролись, и охотились.
Пентесилея умолкла, ощущение было такое, что слова не идут у нее с языка. Но, наконец, она судорожно сглотнула и продолжила:
— Я убила ее.
— Нет! — непроизвольно вскрикнула Мирина.
— Да, — неумолимо подтвердила Пентесилея. — Однажды мы вдвоем отправились на охоту, я метнула копье в кустарник — думала, мы оленя выследили… а это была моя сестра.
— Но… но это же просто несчастный случай… ужасная, трагическая ошибка! — тотчас же вскинулась Мирина.
