Раньше Феллон не любил инспекторские проверки — лучше по бабам шляться, чем выполнять обязанности наследника рода. Но на этот раз младший герцог просто жаждал покинуть столицу — как же всё надоело! Хотелось спокойствия, отдыха, жену увидеть. Пусть дура, зато родная… Ох, на какое деяние она подвигла не более умного мужа! Феллон до сих пор, хотя минуло полгода, краснел от сты… нет, не краснел — бледнел от горя и всё никак не мог понять, почему отец простил эту «выходку» !
Романд всегда был для Имлунда особенным — Феллон по молодости бесился, теперь же он отчётливо понял, что ему повезло. Несказанно повезло…
…Имлунд и Феллон не спеша прогуливались по галерее Предков, довольно-таки длинному, заметно скруглённому коридору с чуть ощутимым уклоном пола. Наверху, в глухом конце разместились покои главы рода Зелеш. Непривычное и странное расположение. Неподобающее!
Покои назывались Детскими, или комнатами Воспитания. В них рос Имлунд, но ни Феллон, ни Ёорундо не успели там похозяйничать — во времена их младенчества дед с бабушкой занимали истинные покои Рода, Брачные покои Зелешей. Сейчас они принадлежали Феллону, его молодой жене и полугодовалой дочке. В этом не было ничего удивительного — оба брака Имлунда Зелеша не длились сколько-нибудь долго, потому никаких претензий на Брачные покои с его стороны не поступало. Однако почему не устроиться получше?
Герцог уж давно взрослый мужчина… если не старик. Хотя нет — ему всего тридцать пять лет, но когда на них смотришь с девятнадцати… Сейчас в Детские покои следовало заселить малыша Рода. Впрочем, Романд там и жил — лишь оттуда не доносился дикий, страшный плач младенца. Но отчего-то Имлунд остался вместе с младшим сыном.
Феллон, кажется, догадывался о причине. Отец и дед испытывали друг к другу острую неприязнь, к счастью, не перешедшую в ненависть.
О! Имлунд всегда был послушным сыном. По крайней мере, на то намекали воспитатели, слуги, бабушка. Да и дед никогда не утверждал обратного.
Решил прежний герцог Зелеш, что Имлунда пора к наукам приобщать, и мальчишка вместо игры в цветные камушки, волшебную тарелочку и прочей детской возни просиживал дни, вечера, а порой и ночи в душных пыльных комнатах в строгой компании учителей — магов, ведунов-алхимиков, архивариусов и других учёных мужей.
Сверкнул молнией первый десяток — наследнику рода меч в руки пора брать. И без вопросов Имлунд уезжает прочь из родного гнезда, но не пажом к кому-нибудь, а отправляется в Западную Школу Меча. Ох, несладко там пришлось герцогскому сынку. Риск, к тому же, немалый и неоправданный: Имлунд — единственный ребёнок Зелешей и другого не будет. Мать Имлунда, первая жена прежнего герцога, постаралась. Обладая слабеньким магическим даром, она сумела наложить на мужа… вдовца чары бесплодия, чтобы именно к её сыну перешёл титул герцога.
Дед пытался избавиться от заклятья, но чароплёты только руками разводили — смертные заклинания сильны и устойчивы.
Долго «прохлаждаться» в стенах школы Меча дед Имлунду не позволил — взбрело герцогу женить сыночка. И двенадцатилетний мальчишка покорно шагает под венец с девочкой, мягко говоря, не красавицей, зато последней в захудалой ветви рода О-оваш, уже несуществующего королевского рода исчезнувшего Овиса.
Приказал дед обзавестись наследником — и пятнадцатилетние подростки родили Феллона. А вот Ёорундо появился у них уже по личной инициативе… ещё один сын не увидел Мира, унеся с собой и мать. Тогда же дед отлучил наследника от дома на целых три года — Имлунд и здесь не сказал ни слова против. Вот только вернулся из изгнания отец истинным главой рода Змей. Деду пришлось смириться с этим, как и с титулом старшего герцога, всего лишь отца герцога Зелеша.
Потом несчастный случай унёс из Мира деда и его вторую жену, но Имлунд так и оставался в своих, Детских, покоях. Не один, но одинокий.
Пятнадцать месяцев назад его одиночество растворилось в заботе сначала о белокурой, ранившей пасынков своей неземной красотой Нуйите, затем об их сыне Романде. Эх! Такая ведь ладная пара была! А малыш их, наверное, без разума… Любимый малыш, первенец.
Сейчас, оставив Рода разбираться со своими игрушками, отец и сын вышли в галерею Предков на разговор. Имлунд не зря выбрал этот коридор, а не свой рабочий кабинет — разговор предстоял очень серьёзный и важный.
— Феллон, ты плохо поступаешь, — герцог, как обычно, спокоен, но эмоции без труда угадываются: усталость и недовольство сыном. Впрочем, его Имлунд хорошо понимает, поэтому недовольство — скорее лёгкое осуждение. — Возвращайся к жене. Иначе её взгляд остановится на ком-нибудь из окружения, прислуги… Нет, не возражай. Ты не можешь приставить к ней уродов — не велика разница, и по ночам темно, а в холодной постели неуютно. Вовсе оградить от мужчин тоже не получится. Но даже если удастся, то ей придётся пользоваться тем, что есть.
— Женщинами? — осмелился вставить Феллон.
— И ими тоже, — кивнул отец. — И это всё на глазах твоей дочери. Ты хочешь научить их обеих греху, а то и непотребству?
Сын испуганно мотнул головой. Сам он был не прочь, когда его ласкали сразу две, а то и три женщины, но…
— А когда желание перестанет приходить при взгляде на чью-то пышную грудь, обратишь внимание на мальчиков?
Феллон внутренне похолодел — вчера так и вышло. Он-то списал на общую усталость после долгой тренировки. А что если это то, о чём говорит отец?
— Ты любишь дочь и свою жену. Я знаю. Но зачем ты заставляешь свою малышку смотреть, как её мать плачет? И теряет за непрерывными слёзами свою красоту? — герцог на мгновение замолк. — И как мне смотреть в глаза твоего тестя? Он отдавал в мой дом неповторимо прекрасную девушку, а что он увидит, когда приедет навестить дочь и внучку?
Младший герцог залился краской вины, отвернулся от отца, чтобы не видеть его осуждающего взгляда. И наткнулся на множество таких же взоров прежних Зелешей. Не зря Имлунд выбрал для наставлений галерею Предков.
Одна из стен коридора была обшита светлыми, почти белыми, деревянными панелями. Они сияли в солнечных лучах, врывающихся днём из многочисленных окон напротив, и таинственно мерцали в свете волшебных ламп по ночам. На этой стене через равные промежутки висели портреты предков Змей. Не все, конечно, начиная с сына Зелеша, последнего короля Офидии, — Зелеша-младшего. Того самого, который помог отцу создать империю Гулум и отказался от её короны в пользу младшего брата Лоххаля Ехидны, родоначальника первой императорской династии.
Потом род захирел и, в конце концов, разродился единственной дочерью. Она приняла имя Лиххиль и через своего последнего потомка, Нуйиту, вернулась к Зелешам. На трон взошёл потомок Л-лотая Гюрзы, третьего сына Зелеша Офидийского. Династия формально сменилась, а недавно чуть было не прервалась в результате мятежа. Впрочем, если бы прервалась, корона просто-напросто вернулась бы к законным владельцам — Зелешам.
С каждого портрета на Феллона взирали мудрые, пронизывающие разум, читающие душу глаза. Чаще всего зелёные, иногда желтоватые и нередко — с узким вертикальным зрачком. Змеиные. Неуютные взгляды. За этими взглядами не видно ни внешности (обычно притягательной), ни одежды (та разнилась в зависимости от эпохи), ни мастерства художника.
