— Да! Здесь всё это бесполезно! Этот Мир бесполезен! Он наполнен магией, которую не достать! В каждом предмете — камне, дереве, шмеле, даже в маковой росинке полно волшебства, но… — Романд осёкся, круглыми глазами посмотрел на брата, потом на себя, здоровой рукой огладил свои плечи. — Подожди… Руно! Я же тоже предмет! Предмет, который заполнен магией!
— Верно. Но ты не можешь её достать. Твоя магия не взаимодействует с этим Миром! — напомнил Ёорундо.
— Не взаимодействует, — Романд вскочил.
От резкого движения у парня, по всей видимости, закружилась голова, так как он упал, но снова поднялся и кинулся чуть в сторону, к маку. Схватил первый попавшийся цветок, будто намереваясь высыпать в ладонь семена, но одной рукой, естественно, ничего не получилось.
— Романд! Что ты?! — вот теперь-то юный чародей точно свихнулся.
— Руно, помоги, нарви цветов!
— Зачем?
— Мне нужен сок!
— Малыш, ты хочешь забыться больным сном? — догадавшись, охнул воин. — Маленький! Не надо! Имлунд всё равно бы когда-нибудь умер! Мы ведь все смертные! Не надо обращаться к больному маку!
— Ты не понимаешь, Руно! Это не мак! — Романд смотрел на Ёорундо отчаянными, но вовсе не безумными глазами. — Это сонничка. Ты же сам сказал, что моя магия не взаимодействует с этим Миром, то есть, я не соединён с ним, а сонничка… Сонничка любым чародеем используется именно для того, чтобы заставлять взаимодействовать несоединимое!
— Ты полагаешь, что если измажешься её соком, получишь волшебство?
— Это надежда.
Ёорундо замер. Брат умел преподносить сюрпризы. Он не сходил и не собирался сходить с ума. Одна лишь последняя фраза неоспоримо доказывала: Романд отлично понимает, чем занимается, что делает. Он надеется на Истинное Чудо и осознаёт, что оно не обязано свершаться. Истинное Чудо — это не желание, это надежда.
Воин больше не задавал вопросов и не медлил — он собирал так похожие на больные маки цветы, затем выдавливал из них сок, смазывал руки брату. Потом отступил.
Романд вновь застыл над телом отца. Вполне возможно, что уже мёртвого — они не проверяли.
— Мне понадобится твоя помощь!
Ёорундо понял без дополнительных объяснений, подошёл к Имлунду и ухватился за меч. Прежде чем залечивать рану, следует удалить из неё лишние предметы.
— Давай!
Воин дёрнул. Из плеча фонтаном брызнула кровь — значит, герцог всё ещё жив, — окатила с ног до головы Романда, обагрила утоптанную землю.
— Род! Если сейчас ничего не случится, то мы уже не сможем ему помочь! Он потеряет слишком много крови! У нас нечем перевязать такую рану!
Юноша не откликнулся, сосредоточенно вглядываясь в свои, покрытые чужой кровью ладони, возложенные на грудь отца.
— Романд!
— Свет! Помоги! Приди!
— Романд! Ты с ума сошёл?! Взывать к Свету ночью, во Тьме!
— А к чему, по-твоему, должен взывать белый маг? — чародей обратил бешеный взор на брата. Ёорундо вдруг заметил, что Романда колотит в истерике. — Хотя… ты прав. Во Тьме не обращаются к Свету… — юноша запрокинул голову к чёрным небесам. — И я уже делал по-другому… Тьма! Мы все твои дети! Мы все вышли из тебя! Дай дорогу Свету! Пожа-алуйста!
Ёорундо понял, что Романд всё испортил — сила признаёт силу, от силы надо требовать, а не просить, но…
Юноша дёрнулся. В макушку, как тогда, четыре дня назад, на экзамене, словно ударила невидимая молния. Тёплая, гудящая волна-дрожь прокатилась по кровеносным сосудам, ушла в ноги, рванула в землю. Ниже, ещё ниже. И в этом странном Мире, как когда-то в родном, всё замерло — даже сонничка не качалась на ветру. Впрочем, каком ветру? Тот тоже застыл. Не исчез, а именно застыл. Но сам Мир пришёл в движение.
Приветствую!
Сила приближалась, готовая вернуться обратно в Романда.
— Помоги!
Ты хочешь?
— Да!
Даже ты обязан заплатить.
— Знаю. Понимаю. Согласен.
Хорошо…
Мироздание… Мир отозвались. Сила прокатилась по телу Романда и вырвалась из рук — одной живой, другой сейчас мёртвой. Свет. Слепящий, яростный. Властный.
— Случайно, роком и судьбою разрушит Мира все устои, — казалось, это говорил не Романд, а вызванный… призванный им Свет. Собственно, наверное, здесь и сейчас не было Романда.
Свет скатился с кончиков пальцев, окутал герцога, ворвался в него. И исчез.
На миг Ёорундо почудилось, что весь этот грандиозный спектакль так ни к чему и не привёл. В следующее мгновение Имлунд открыл глаза.
— Романд?
Юноша безмолвно рухнул на грудь к отцу. Чародей был жив, но дух его покинул и вряд ли собирался возвращаться.
* * *
Лита спала, несмотря на то, что её дети нет. Мальчик надрывался в руках Керлика, девочка — в объятиях Любавухи.
— Нов обрадуется, — хмыкнул Керейн, наблюдая за семейной идиллией.
— Что? — не понял новоявленный дважды дедушка.
— Эфель говорил, Нов боялся, что ты выводишь двуцветного мага.
— Такие специально не выводятся, знаешь ли! — возмутился Керлик.
— А что до этого Нову-то? — отмахнулся маг-оружейник. — Зато теперь обрадуется — всё оказалось куда банальнее. Не двуцветный маг, а близнецы — белый и чёрный.
— Ага…
— Кер, ты извини, но нам с госпожой Алай пора на Совет. И будь готов, тебя могут вызвать.
— А император будет? — с надеждой уточнил Керлик, хотя прекрасно знал ответ.
— Конечно. Это же Имперский совет, а не сбор Круга Старших Гильдии.
— Но мне Нов говорил, что Льеэфа не в Главели.
— Вернулся, — Керейн несколькими волшебными пассами привёл в порядок одежду и взял женщину-рыцаря за руку.
— Тогда я к вам не приду. Принципиально.
— Почему?
— Меня император убьёт. Одним взглядом.
— К-ха, его величество в курсе, что Романд его сын? — недоверчиво хихикнул гость. — Ну, не бойся, Кер, — мы тебя в обиду не дадим. Это же какая возможность ткнуть Хрона в его беспомощность!
Маг и рыцарь исчезли. Любавуха посмотрела на господина, господин на Любавуху. В глазах обоих поселилось недоумение.
— А мне-то, дуре, всегда казалось, что смеяться над временным бессилием таких как ты, чароплёт, опасно, — наконец смогла выговорить бабка трепыхающуюся раненой птицей мысль.
— Может, Мир вдруг взял и изменился? — соглашаясь, предположил Керлик.
— Это вряд ли. Слушай, чароплёт, а ты чего мне не сказал, что наша тощая смазливость императорский сыночек? Или не знал?
