Я уставился на духа. С тех пор, как одиннадцать лет назад в Гренландии я видел духа-двойника Гарди-надсмотрщика, мне не случалось встречать мертвеца, вернувшегося к живым. Торвалль казался старше, чем когда я видел его в последний раз. Бороду и волосы испестрила седина, лицо избороздили морщины, а крепкие плечи слегка согнулись от возраста. Но веко его левого глаза приопущено, как было всегда, и я видел отметину, оставленную медвежьими когтями, охотничий шрам, который произвел на меня такое впечатление в детстве, — только в морщинах и складках его постаревшего лица он стал не так заметен. Кожаная облегающая шапочка, натянутая на голову, прижимала волосы к ушам, и я не мог разглядеть, потерял ли он верхний кончик левого уха, как тот Торвалль, которого я знал. На нем была одежда ирландского воина — зашнурованные штаны и тяжелая куртка из овечьей кожи поверх рубахи грубого холста. На земле перед ним лежал дорогой и с виду тяжелый меч. Я, как мог, старался сохранять спокойствие. Я хорошо усвоил урок Снорри Годи: если что-то открылось твоему второму зрению, разумней сделать вид, что ничего необычного не происходит, пусть даже ты видишь то, что не видимо остальным. Я продолжал жевать мясо, время от времени взглядывая на Торвалля и задаваясь вопросом, узнает ли меня его дух. Потом я заметил, как человек, сидевший справа от Торвалля, повернулся к нему и что-то спросил. По коже у меня побежали мурашки. Не я один вижу призрак. Другие знают о его присутствии. Потом мне пришло в голову, что, может статься, я позволил разыграться своему воображению. Человек, сидящий по ту сторону костра, вовсе не Торвалль, а кто-то очень похожий на него.
Встав, я попятился, вышел из круга и обошел его, чтобы оказаться рядом с незнакомцем. Вблизи я еще больше уверился, что это действительно Торвалль. У него были те же большие руки с крупными костяшками, которые мне запомнились, а на шее ожерелье из медвежьих когтей. Это должен быть он. Но как могло случиться, что он сидит среди членов ирландского клана в одежде старого ирландского воина?
— Торвалль? — взволнованно окликнул я, став у него за правым плечом.
Он не откликнулся.
— Торвалль! — повторил я погромче, и на этот раз он обернулся и вопросительно посмотрел на меня.
У него были те же бледно-голубые глаза, какими, я помню, он смотрел на меня в конюшне в те давнишние годы, когда впервые мне устроили допрос о моем втором видении. Но в глазах, смотревших на меня, не было узнавания.
— Торвалль, — сказал я в третий раз, а потом уже по-норвежски: — Торвалль, ты меня не узнаешь? Это я, сын Лейва из Браттахлида, из Гренландии.
Торвалль все так же смотрел на меня, без всякого выражения, только слегка смущенно нахмурился. Он не понял ни слова из того, что я сказал. Люди уже заметили мое поведение и с любопытством посматривали на меня. Я начал терять терпение.
— Торвалль!
Мой голос замер от смущения. Человек хмыкнул и отвернулся к огню, больше не обращая на меня внимания.
Я прокрался обратно на свое место, совершенно обескураженный. К счастью, волна пиршества нарастала, и мое странное поведение было забыто в общем веселье. Я продолжал посматривать на Торвалля, или кем бы он там ни был, стараясь заглушить смущение.
— Кто этот человек вон там, перед которым на земле лежит большой меч? — спросил я у своего соседа.
Он тоже посмотрел на человека со шрамом на лице.
— Это Ардал, воин ри, хотя теперь он не слишком занят, с тех пор, как мы заключили союз с другими туатами, — ответил он. — Да и все равно. Староват он стал, чтобы биться в поединках.
Я вспомнил предостережение Эохайда — не стоит задавать слишком много вопросов, и решил, что лучше будет подождать до завтра и расспросить о таинственном члене клана самого законника.
— Воинри? — переспросил Эохайд утром. — Это древний титул, теперь он редко употребляется. Обычно это лучший воин в туате, главный телохранитель ри. Кроме того, он представляет ри, когда случается спор между двумя туатами, который можно решить единоборством двух избранных воинов. Зачем тебе это знать?
— Вчера вечером я видел человека, которого, как мне кажется, я знавал очень давно, когда жил в северных землях. Мне сказали, что его зовут Ардал и что он есть — или был — воин короля. Но я уверен, что это кто-то другой. Однако же этого не может быть.
— Не могу сказать, что знаю его. Как ты сказал, с кем он был? — спросил Эохайд.
— Он сидел среди людей, которые пришли из самого дальнего туата, того, что на берегу.
— Это, должно быть, Уа Каннанайн. — Мы с Эохайдом стояли в медовой палате краннога, ожидая, когда можно будет сказать должные слова прощания королю. Эохайд обратился к управляющему короля. — Ты знаешь человека по имени Ар дал?
¦ — Только наслышан о его славе, — ответил тот. — Человек он весьма немногословный. И не удивительно. Он был едва жив, когда его выбросило на берег, и полагали, что он уже никогда не очнется. Но в доме короля его выходили, он поправился и стал там слугой. Потом оказалось, что он владеет оружием столь искусно, что в конце концов он стал воином короля. Это настоящая удача для того, кто был fuidircinad оmuir.
Я никогда раньше не слышал этой фразы. Fuidir — это человек, полусвободный или выкупленный, a cinad оmuir — это «преступление моря». Я хотел было спросить управляющего, что он имеет в виду, когда тот добавил:
— Если желаешь повидаться с Ардалом, тебе придется подождать до будущего года. Сегодня рано утром большая часть Уа Каннанайн отправились в обратный путь, в свой туат.
Эохайд взглянул на меня.
— Почему ты думаешь, что знал этого Ардала раньше?
— Он и его друг, кузнец по имени Тюркир, были моими первыми наставниками в исконной вере, — ответил я, — но я полагал, что он умер.
— Он вполне мог умереть, — заметил Эохайд. — Сейчас время Самайна, когда завеса между живыми и мертвыми истончается, и те, кто уже не с нами, легко могут пройти через эту завесу. То, что ты видел, мог быть твой друг, который ненадолго вернулся в этот мир.
— Однако управляющий сказал, что он живет в этой стране уже несколько лет, а не только в это время года.
— Тогда, может быть, ты вообразил своего друга в виде этого Ардала. Это вроде бы подходящее имя для воина ри. Оно означает «медвежья храбрость».
Берсерк, подумал я — или его нарекли так по ожерелью из медвежьих когтей? И эта мысль отвлекла меня от вопроса, что имел в виду управляющий, произнеся слова fuidircinad оmuir.
Я так и не разрешил тайну Ардала. По дороге на следующее празднование Самайна я заболел. У меня разыгралась лихорадка с ознобом, которую, верно, я заработал, слишком долго просидев в сырости в лесном убежище Эохайда в то необычайно, даже по ирландским меркам, сырое лето. Эохайд оставил меня на попечение в странноприимном доме, жена содержателя которого выхаживала меня по оставленной Эохайдом прописи — давая мне сельдерей, один сельдерей, как в сыром виде, так и в отваре. Лечение помогло, но надолго вызвало у меня отвращение к этому волокнистому овощу.
