Транд смотрел на дом, возле которого слонялись две женщины.
— Вижу, есть и другие перемены, — заметил он.
Арни проследил за его взглядом.
— Да, — ответил он, — но ты же знаешь не хуже меня, что запретом впускать женщин в крепость и раньше часто пренебрегали. Женщин тайком приводили в длинные дома, и Сигвальди делал вид, что ничего не замечает. Он сказал, лучше женщины здесь, чем мужчины, тайком уходящие в город и остающиеся там без разрешения.
Транд ничего не сказал, но каждая морщина на его лице выражала неодобрение.
— Еще одно правило мы отменили, но этому ты должен быть рад, — робко молвил Арни. — Мы больше не настаиваем, чтобы член братства был не моложе восемнадцати и не старше пятидесяти. Нам с тобой давно перевалило за полсотни, а совет согласился принимать каждого, у кого есть боевой опыт, невзирая на годы, только бы мог он держать копье и щит в первом или во втором ряду. А чтобы не остались они без подмоги, мы обучаем новобранцев.
Четыре последующие недели я постигал то, что он имел в виду. Меня послали в обучение, а Транд был принят обратно в ряды йомсвикингов и, как и предсказывал Арни, через нескольких дней после того избран в совет. Моих товарищей-новобранцев набралось всякого рода-племени — саксы, вагуры, полабы, померанцы и прочие. Причины, по которым они вступили в братство, были столь же разнообразны. Так я попал в обучение правильным приемам боя наравне с мятежниками и ни на что не годными людьми, беглецами, спасающимися от правосудия, и просто теми, кто прибыл в Йомсборг в надежде разжиться добычей. Среди прочих там было несколько искателей приключений и мечтателей, искренне надеявшихся вернуть былую славу воинскому братству, некогда самому славному и уважаемому в северных землях.
Мы оказались под началом коротко стриженого вспыльчивого наставника, напоминавшего мне одного из охотничьих псов Эдгара, того кривоногого, которого запускали в барсучью нору, чтобы выгнать ее обитателя, а он имел обыкновение вдруг повернуться да злобно цапнуть самого охотника. Во всяком случае, наш наставник лаял громко и непрестанно, совсем как та собака. Он был из местных, из племени, на чьей земле стоит Йомсборг, и никогда не упускал случая показать нам все наше невежество. В первый день обучения он привел нас в оружейный склад йомсвикингов. Мы озирались в благоговейном ужасе. Оружейная йомсвикингов некогда снаряжала дружину числом до тысячи, и запас оружия в ней поражал воображение. Многое уже заржавело и затупилось, но лучшее по-прежнему смазывалось и ставилось в деревянные стойки калекой-оружейником, который помнил еще те дни, когда дюжина кузнецов и их помощников ковали да чинили сотни мечей, секир и рожнов, вооружая братство.
— Ну-ка, ты, — рявкнул наш наставник, указав на самого среди нас по виду сильного — высокого неуклюжего дана, который, будучи выбран, весьма смутился. — Выбери себе оружие, какое ты взял бы в битву, словно ничего другого у тебя нету.
Немного подумав, дан выбрал тяжелый меч — клинок его был длиною с мою руку, а рукоять искусно сделана из меди. Выбор казался разумным.
Не говоря ни слова, наставник взял щит с металлическим ободом и велел дану:
— А теперь ударь меня.
Дан, раздраженный самоуверенностью наставника, сделал, как ему было велено. Он накинулся на наставника, а тот ловко подставил щит ребром под удар. Тяжелый клинок встретился с металлическим ободом и тут же вывалился из рукояти. Наставник же, шагнув к дану, ткнул его в живот шишкой, торчащей в середине щита, и этот грузный человек рухнул наземь.
— Меч порою выглядит хорошо, — заявил наставник, — только не доверяй ему, покуда не узнал, вправду ли он хорош. Меч предаст твою руку, а доброго клинка в этой оружейной не сыщешь.
Он поймал мой взгляд.
— Ну, а какое оружие выбрал бы исландец?
Ответ был очевиден.
— Исландец выбрал бы доброе копье, — ответил я.
— И что бы ты стал с ним делать? Метнул бы его во врага?
Я вспомнил, как Греттир потерял наконечник своего копья, когда метнул его в Бычью Силу.
— Нет, я использовал бы его как пику, тыкал бы в противника, удерживая его на расстоянии, пока не нашел бы слабого места.
— Верно. Вот этому-то я и собираюсь научить вас всех. Меч — первостатейное оружие, когда он в умелых руках и в нужных обстоятельствах. Но для хорошо обученного войска настоящее смертоубийственное орудие — простое копье, прямое и надежное, с древком из выдержанного ясеня.
И вот первые десять дней он учил нас владеть копьем. Он учил держать его высоко в правой руке, чтобы древко выступало за плечом и можно было, ткнув вниз и навалившись, использовать вес собственного тела. Это была утомительная работа, но еще тяжелее стало, когда нам выдали круглые щиты из липы.
— Закрывайтесь! Закрывайтесь! Сомкнитесь плотнее! — ревел он, когда мы, шаркая ногами, шли по площадке для смотров плечо к плечу, держа щиты перед собой и пытаясь заполнить каждую щель, чтобы получилась стена.
— Ближе друг к другу, деревенщина! — ревел он, а потом подбегал к нам и наносил мощный резкий удар, нацелив его по самому слабому в цепи. А когда жертва, шатаясь, отступала, оставив в стене пробоину, он бросался в нее и тяжелой дубинкой лупил тех двоих, что стояли по сторонам зияния уже без прикрытия. Пока те потирали синяки, он рычал на несчастного, павшего духом:
— Ты упадешь, а товарищи по обе стороны от тебя погибнут! Плечо к плечу, щит к щиту, это ваше единственное спасение!
Постепенно мы стали тверже выдерживать его бешеный натиск. Цепь выгибалась, но не рвалась, и мы узнали, когда безопасно стоять, держа щиты обод к ободу, а когда — против многочисленного врага, — сплачиваясь еще теснее, чтобы щиты заходили один за другой так, чтобы край одного касался шишки в середине щита того, кто стоит слева. Тогда стена щитов, или burg, как называл ее наставник, становилась почти непробиваемой.
Мы настолько уверовали в свое умение защищаться, что большой дан осмелился выразить сомнение, когда наш наставник потребовал начать все с начала, но уже в доспехах, в жарких и тяжелые кольчужных рубахах.
Наставник мрачно ухмыльнулся. Он приказал нам установить щит на деревянную раму и поместить позади него свиную тушу. Потом пошел в оружейную и вынес копье для метания. Отступив на двадцать шагов, он прицелился и метнул копье. Оно попало в щит, железный рожон пробил его и вонзился в мертвую свинью на глубину, равную ширине ладони.
— Теперь понятно, — рявкнул наставник, — для чего вам нужна сеть Одина — кольчуга?!
И мы вернулись в оружейную, чтобы подобрать подходящие кольчуги, а потом весь день драили их и смазывали металлические кольца, чтобы они лучше скользили и как можно меньше ограничивали наши движения. Натянув кольчугу и надвинув на голову остроконечный железный шлем, выданный мне оружейником, я почувствовал себя крабом в скорлупе. Защитные пластины мешали видеть, и я попытался, ослабив ремень под подбородком, сдвинуть шлем так, чтобы не косить глазами. И тут же удар сзади сбил шлем с моей головы наземь, и наставник прорычал мне в лицо:
