— Сэр! Разрешите обратиться, сэр! — Вопрос водителя вывел капитана из раздумий.
— Обращайтесь, рядовой. — Офицер смотрел на приближающееся здание штаба базы.
Обычный типовой барак снаружи ничем не отличался от остальных зданий, но именно внутри этого сооружения капитан не любил бывать больше всего. И у него на то имелись веские причины.
— Капитан, сэр! — Водитель немного замялся, но затем взял себя в руки и четко изложил вопрос:Правда ли, что третий разведвзвод обнаружил экспедицию русских, которые привезли координаты места, где спрятано «Наследие»? — Он покосился на вымазанный в крови гермоконтейнер, лежащий у капитана на коленях. — База вторые сутки гудит от слухов, словно колония термитов, причем тех, что любят жрать пластик! — Солдат коротко усмехнулся. — Штаб Альянса каждые два часа выходит на связь и требует подтверждения или опровержения доклада капитана Пауэрса. Ему придется туго, когда командование до него доберется!
— Капитану Пауэрсу уже глубоко наплевать на командование, — сухо отрезал капитан, — как и всему третьему взводу. Они все погибли ради того, чтобы мы смогли получить содержимое вот этого контейнера! — он кивнул себе на колени. — Что именно там находится, нам еще предстоит разобраться. Будем надеяться, что парни из третьего взвода легли не зря.
Джип остановился перед входом, и капитан выпрыгнул из машины. Однако заходить внутрь ему не пришлось. Едва он приблизился к шлюзовой двери, как штурвал кремальерного запора провернулся и массивная створка отошла в сторону.
— Полковник, сэр! — козырнул капитан, вытягиваясь перед выходящим на улицу старшим офицером.
— Вольно, капитан! — коротко ответил полковник и сразу же указал на гермоконтейнер. — Это оно?
— Так точно, сэр! — подтвердил капитан.
— Что внутри?
— Координаты, сэр, как и докладывал капитан Пауэрс, — доложил капитан, — только одна половина, сэр, а именно широта. И еще карта, сделанная русскими, сэр! На ней отмечено место в окрестностях Лос-Анджелеса. Километров сто пятьдесят отсюда. Там кишмя кишит дикими лигами, сэр, это самое их логово!
— Что рассказывает выживший капрал Купер? — Полковник взял из рук капитана гермоконтейнер и рассматривал его содержимое.
— Ничего, сэр! Им занимаются медики, пытаются задержать его на этом свете подольше. Помимо множественных ранений у него тяжелая степень инвазии, не совместимая с медицинскими допусками Центра! — При этих словах капитан саркастически поморщился.
— Едемте к нему! — полковник сделал вид, что не заметил сарказма. — Нам необходимо знать все то, что знает он! — Он решительно направился к джипу.
Капитан без энтузиазма последовал за ним. Госпиталь он не любил по тем же причинам, что и штаб.
Оба офицера залезли в авто, привычно следя за безопасностью выступающих частей скафандров, и машина тронулась с места, выруливая в направлении медицинского блока.
Во входном шлюзе их уже ждали несколько санитаров, вооруженных щетками и моечными машинами. Скафандры офицеров тщательно вымыли несколько раз, после каждого подхода проверяя приборами уровень загрязнения, после чего высушили под кварцевым излучением. После этого офицеров развели в разные раздевалки, где они сменили боевые скафандры на тонкие медицинские.
Капитан закрыл шкафчик на дактилоскопический замок и, криво ухмыльнувшись, привычным движением надел «намордник». Что ж, людям второго сорта положено носить индивидуальный респиратор вне их личных помещений, то есть практически везде, кроме, разумеется, тех секторов, куда их вообще не пускают. Чтобы, упаси Шаро, не выдохнуть чего-нибудь не того и не повредить здоровью «чистых». Вот и он носит, подчиняясь всеобщим законам выживания. Но это не значит, что он обязан обожать эту ненавистную гадость, которой общество отблагодарило его за верную службу. Поэтому капитан не любил не только сам «намордник», но и все те места, нахождение в которых требовало его ношения, предпочитая боевой скафандр и спартанский уют казармы далекой базы спокойствию и комфорту Центров.
Он вышел из раздевалки и прошел в реанимационную палату. Полковник был уже там и наблюдал за тем, как несколько медиков приводят в сознание Купера. Спустя пять минут опутанный многочисленными трубками и дренажами человек открыл глаза.
— Капрал Купер? — Полковник слегка наклонился над лежащим. — Вы меня слышите?
— Сэр, да, сэр… — слабо ответил раненый, обводя взглядом вокруг, — я вас слышу… только не очень хорошо… у меня в ушах полно ваты? — он поискал глазами медиков, — скажите доктору, сэр, пусть вытащит, я плохо разбираю ваши слова…
Полковник посмотрел на главного врача медицинской бригады, но тот только покачал головой.
— Это побочные эффекты транквилизаторов, сэр. Он полностью на искусственном жизнеобеспечении. Вам придется говорить громче.
— Все хорошо, сынок! — Полковник, бодро улыбнувшись раненому, повысил голос. — Как ты себя чувствуешь? Можешь рассказать нам, что произошло?
— Я себя вообще не чувствую! — невпопад хохотнул Купер. — Но рассказать смогу. Вы нашли мой контейнер, сэр? Капитан Мэрфи, чьи парни подобрали меня, он был… — Его взгляд наткнулся на капитана, и раненый поправился:Прошу прощения, сэр, не узнал вас в «наморднике»! — Он снова хихикнул:В скафандре вы смотритесь более внушительно! — Его глаза вдруг начали закатываться, и голос перешел на шепот:Теперь и на меня наденут «намордник»…
Один из врачей быстро наклонился над раненым и выкрутил верньер регулятора одной из многочисленных трубок, воткнутых в его тело. Подача медицинской смеси увеличилась, и взгляд Купера прояснился. Медик повернулся к офицерам и произнес:
— Прошу прощения, джентльмены. Он немного не в себе, но соображать может. Это сказывается действие морфина. Иначе его мозг не выдержит болевого шока, ему крепко досталось. Вам лучше быть настойчивее, долго держать его в таком состоянии мы не сможем.
— Контейнер у нас, капрал! — обратился к раненому полковник. — Ты справился, хорошая работа, сынок! Там часть координат и карта на русском языке. Расскажи, откуда она у тебя, что ты знаешь о ней и что произошло с твоим взводом? Не торопись, излагай по порядку, медики позаботились о тебе, теперь ты в безопасности!
Полковник не заметил, как при этих словах капитан Мэрфи презрительно прищурился. Что-то похожее говорили и ему, вспомнил капитан, когда он валялся на операционном столе. Мол, ты настоящий герой, сынок, твои самоотверженные действия спасли не только жизни десятков людей, но и целостность гермопокрытия пенициллиновой грибницы, что имеет неизмеримо важное значение для медицины Альянса! И Альянс не забывает своих героев! Общество позаботится о тебе!
И оно позаботилось. Заштопало раны, выдало медаль, «намордник» и статус «инвазивного». Подвиг подвигом, лиги лигами, а разгерметизация имела место, и твой организм теперь носитель некоей доли заразы. Посему теперь ты, герой Альянса, не имеешь права снимать респиратор, находиться в запрещенных для «инвазивных» секторах Центров, ну и конечно же ты исключен из программы обмена генофондом и размножения. Теперь от тебя всю твою жизнь будут инстинктивно шарахаться люди, ради которых ты истекал кровью, отбивая атаку лигов.
