– Интересно, чего это он так скоро возвращается? – задумчиво сказала Пелагея. – Мои слуги сказали, что Евнух прибыл только вчера вечером и был в страшной ярости. Басилевс прилюдно осадил его при дворе, отказался встречаться с ним и вместо этого пошел советоваться с Константином. Коль орфанотропа вызвали обратно в Большой Дворец, стало быть, ради того, чтобы как-то замирить родственничков.
Мы смотрели, как барка отошла от причала под нами. Несколько роскошно одетых чиновников стояли в средней части судна, среди них виднелась темная фигура самого Евнуха. Был ясный солнечный день, и личный стяг орфанотропа красиво трепетал на легком ветерке. Все выглядело мирно и вполне обыкновенно. Рыбачьи лодки ставили сети ниже в бухте, пара торговых судов собирались пройти через заливы, и имперский дромон направлялся в Золотой Рог. Я решил, что он идет к морскому арсеналу за припасами.
Расстояние между причалом и отплывшей баркой все увеличивалось. Стоящий на набережной телохранитель из варягов, сопровождавший орфанотропа до барки, повернулся и зашагал вверх по склону холма, к его вилле.
– Интересно, что ему скажет басилевс, и удастся ли Евнуху уладить ссору с братом Константином? – задумчиво проговорила Пелагея.
Не успела она договорить, как высоко на стене Большого Дворца что-то ярко вспыхнуло. Сначала я подумал, что это солнечный свет отразился от полированного металлического щита или от стекла в одной из дворцовых комнат, но вспышка повторилась, и я понял, что это сигнальное зеркало. Кто-то из дворца послал знак через пролив. Когда зеркало перестало сверкать, я увидел, что дромон, шедший в арсенал, вдруг стал поворачивать. Весла спустили на воду, гребцы принялись за дело, и от лопастей потянулась череда маленьких водоворотов позади судна, ускоряющего ход. А целью была барка орфанотропа, степенно совершающая свой путь через гавань. Захват был неизбежен. Вот уже дромон встал бортом к медленно плывущей барке и сцепился с ее бортом. Воины с дромона – мне подумалось, что это печенеги басилевса – бросилась на палубу барки. Вот они уже окружили орфанотропа и его свиту, слишком ошеломленных, чтобы оказать какое-то сопротивление. В течение десяти лет никто не смел бросить вызов власти Евнуха, не говоря уже о том, чтобы захватить его.
Я видел, как печенеги схватили орфанотропа и перевели на борт дромона, после чего военный корабль расцепился с баркой. Дромон быстро отошел от своей жертвы и направился к выходу из залива, на юг, в открытое море, унося орфанотропа. Все дело заняло столь малое время, что телохранитель орфанотропа не успел еще добраться до виллы. Так был похищен могущественнейший человек в империи.
– Ему, скорее всего, выкололи глаза, – сказал Пселл с гримасой, когда мне удалось назначить ему встречу в его канцелярии неделю спустя. – Может быть, даже казнили. Во дворце говорят, будто басилевс сам стоял на стене и подал сигнал.
Его замечание помогло понять, как мне повезло. Вот так же мог бы и я быть искалечен, успей Евнух отдать меня в руки своих дознавателей.
– Я пришел просить тебя о помощи, – сказал я Пселлу. – Можно ли что-то сделать, чтобы вызволить спафарокандидата Харальда и его товарищей из тюрьмы, коль скоро орфанотропа убрали? Их же посадили по его приказанию.
К моему разочарованию, Пселл покачал головой.
– Я никак не могу сейчас рисковать. И не смогу, пока не узнаю, в чьих руках на самом деле находится власть – в руках басилевса или в руках его дяди Константина? И что будет с Зоэ? Будут ли с ней по-прежнему обращаться, как с матерью-императрицей, как обещал ее «сын»? Лучше подождать, пока все уляжется. А вот насчет условий, в каковых пребывают твои друзья за решеткой, можешь не беспокоиться. Я слышал, что Аральтес был очень щедр, раздавая всем деньги, так что он и его товарищи живут со всеми удобствами. Никаких тебе темниц, тяжких цепей и всего такого. Их держат в тюрьме Прандиара, и там у них свои покои. Твой Аральтес даже нанял себе прислугу. Живет, как принц.
– Он и есть принц – в своей стране.
– А тебе мой совет, живи, как живешь, будто ничего не случилось. Выполняй обязанности, предписанные варягам, а не этим мужланам-печенегам, коих Михаил привел себе на подмогу. Я свяжусь с тобой, как только увижу возможность заставить чиновников казначейства пересмотреть дело Аральтеса. Однако должен предупредить: когда появится эта возможность, предугадать невозможно. Вся махина управления застопорилась. Все думают, что захват орфанотропа означает начало борьбы за власть. Это дело показывает, что новый басилевс Михаил способен нанести удар исподтишка. А кто станет следующей жертвой – об этом все только гадают. Но с той же быстротой, с какой он свергает своих соперников, он создает себе врагов, и не в последнюю очередь среди священства. Наша религия говорит, что басилевс назначается Богом, так что церковь полагает, что должна иметь влияние на императора. Коль скоро Михаил оттолкнет от себя патриарха, у него появится опаснейший враг.
Я поступил по совету Пселла и провел следующий месяц как исполнительный воин Этерии. Теперь, когда за личную безопасность императора отвечали печенеги, у нас, не считая обычного круга церемоний, осталось немного дел. Мы, бывшие телохранители, избегали печенегов, считая их не чем иным, как шайкой умелых головорезов, не достойных традиций Этерии. Их преданность распространялась лишь на самого Михаила, в то время как варяги присягали служить всякому законно признанному императору. Посему у меня появилось достаточно свободного времени, чтобы проводить его с Пелагеей, и должен признаться, что ее образ жизни мне представлялся все более приятным. Как многие люди, начавшие с малого и сами себе проложившие дорогу к успеху, в ведении домашнего хозяйства она следовала здравому смыслу. Как бывшая жена пекаря она четко знала, что нужно подавать на стол, касалось ли это качества продуктов или их приготовления. Никогда в жизни не едал я так вкусно. Ее стряпуха готовила домашнюю птицу, маринованную в вине и фаршированную миндалем, подавала икру, далее следовали свежие куски осетрины, дичь в оливковом масле и уксусе и роскошные голуби в горшочках. После мяса чаще всего подавалось что-нибудь сладкое, сдобренное корицей, особенно излюбленной Пелагеей. После таких пиршеств мне приходилось прогуливаться по саду, дабы помочь пищеварению, ибо мой желудок протестовал слишком громко. Однажды вечером Пелагея решила посмеяться надо мной.
– А знаешь, ты можешь неплохо заработать на рынке. Займи место среди заклинателей змей и скоморохов с учеными собаками, да и предсказывай будущее как чревовещатель. Говорят, будто их бурчащие кишки предсказывают будущее таким же образом, каким бронтологи толкуют раскаты грома. Только вот, учитывая, как бурчит у тебя в животе, никак не могу понять, чревовещатель ты или бронтолог.
– Там, откуда я родом, – обиделся я, – всем известно, что гром – всего лишь грохот повозки, на которой едет по небу один из наших богов. И грохот этот ничего не означает. – Я рыгнул как можно незаметнее. – Но, по правде говоря, и у нас верят в то, что будущее узнать можно – по снам или по знакам на небе, по полету птиц, по дыму, или бросая особые палочки с начертаниями тайных знаков.
