Несколько человек из команды «Николаса» хотели было подозвать каноэ поближе, но Итон окриком остановил их:
— Эй, погодите! Сначала надо найти удобное место, а потом уже торговать.
Следующие полчаса маленькие каноэ-водомерки без труда поспевали за «Николасом». Судно обогнуло южную оконечность острова, и тут обнаружилось отличное место для стоянки — остров загораживал «Николас» от северо-восточного ветра. Сбавляя ход, «Николас» вошел в полосу полного штиля. Лотовой сообщил о двадцати морских саженях. Обстенили паруса. И не успел корабль бросить якорь, как его буквально облепили каноэ.
— Помните: никого на борт не пускать! — повторил Арианс приказ капитана.
— Железо, железо! — кричали по-испански аборигены.
— Я бы им показал железо! — проворчал все тот же старый брюзга. — Шайка голозадых дикарей!
Одежды островитяне действительно не носили. Это были крепкие и рослые мужчины со смуглой, с желтоватым оттенком, кожей и с широкими, мясистыми лицами. Они были выше моряков «Николаса». Свои длинные черные волосы большинство аборигенов носило распущенными, некоторые брили голову или собирали пучок на темени. Держались они уверенно, настроены были вполне дружелюбно.
— У нас есть лишнее железо на обмен? — спросил Жак.
— Так, обрезки и всякий хлам, — ответил Изреель.
Один из людей Итона уже передавал аборигену пару сломанных звеньев якорной цепи. Тот отрицательно помотал головой и стал совершать руками круговые движения.
— Что они хотят сказать? — спросил Гектор.
Дан пощелкал пальцами, прикидывая, как лучше ответить:
— В общем, им нужны железные обручи для бочек — на любом корабле они есть.
Послали за бочаром, и тот неохотно согласился отдать три сломанных обруча из своих запасов. Их достали, помахали ими в воздухе — и два каноэ немедленно подплыли поближе.
Начался торг. Штольк, опершись на планшир, вел переговоры. Наконец, после долгих препирательств на языке жестов, было решено обменять два железных обода на пять корзин с фруктами. Абориген из второго каноэ указал на выдолбленные тыквы, что лежали у него в ногах на дне лодки, и поднял палец.
— А этот что продает? — спросил Жак.
— По-моему, кокосовое масло, — сказал Дан.
Островитянин знаками показывал, что можно смазывать маслом кожу и умащать волосы.
— Свежее кокосовое масло! — воодушевился Жак. — Мне оно просто необходимо! Я покрошу в масло черствый хлеб и сделаю клецки.
— Смотрите, чтобы нас не обманули, — предупредил Дан Штолька. — Сначала масло и фрукты — потом железные обручи.
Два каноэ пристроились к борту «Николаса», аборигены обвязали сброшенными тросами корзины и тыквы с маслом. Только получив их, люди с «Николаса» передали местным железные обручи. Те казались очень довольны сделкой. Они подтянули у парусов тросы, гребцы на корме развернулись на веслах, и каноэ стали отдаляться, быстро набирая ход и направляясь к далекому берегу.
Штольк поставил первую корзину с плодами на палубу перед Жаком:
— Вот. Здесь на всех хватит.
Он поднял несколько кокосовых орехов, лежавших сверху, и… громко выругался: под верхним слоем тропических плодов лежали всякий мусор и галька.
Жак окунул ложку в кокосовое масло, вынул и лизнул ее.
— Отличное! — объявил он.
Потом француз присмотрелся к выдолбленной тыкве и нахмурился. Он погрузил ложку поглубже, потом попробовал и сплюнул.
— Putain!
[16]
— воскликнул он. — Нас надули! Масло только сверху плавает. Под ним — морская вода.
Изреель запрокинул голову и громоподобно захохотал:
— Ну что ж, теперь можно не сомневаться: мы на Островах Воров!
* * *
На следующее утро озлобленные обманом пираты высадились на маленьком островке. Трое с заряженными мушкетами караулили корабельную шлюпку, пока остальные собирали кокосы с ближайших кокосовых пальм. Аборигены в поле зрения не появлялись, но у всех было неприятное чувство, что за ними наблюдают. Неподалеку от места высадки протекала небольшая речушка, и люди с «Николаса» устроили запруду и наполнили пресной водой бочонки и большие глиняные кувшины. Но для всей команды этого было слишком мало, и никто не сомневался, что «Николас» задержится здесь на несколько дней.
Из предосторожности большая часть команды оставалась на корабле, так что запас пресной воды пополнялся очень медленно. Вдалеке сновало множество местных лодок под треугольными парусами. Но лишь на третий день одна из них повернула к якорной стоянке, направившись прямиком сразу к «Николасу». На этот раз аборигены на борту были не голые, а в длинных, похожих на мешки рубахах из сшитых друг с другом пальмовых листьев. Их старший — высокий, крепкий мужчина с густой копной волос — вручил матросам кожаную сумку, которую и принесли Итону. В ней капитан обнаружил четыре листка бумаги. Бегло взглянув на них, он обратился к Гектору:
— Линч, подойди-ка. Кажется, ты лучше поймешь, что это такое.
Гектор взял листки и медленно, внимательно прочел написанное.
— На всех четырех листах — одно и то же, — сказал он. — Просто это написали по-латыни, по-испански, по-голландски и по-французски.
— И что же там говорится?
Гектор взял листок с испанским текстом и громко зачитал:
— Капитану неизвестного судна, стоящего сейчас у Кокосового острова. Мы бы хотели знать, с какой целью вы тут появились. Если вы христиане, добро пожаловать в порт Аганья. Наш посланец проведет вас туда. Верьте ему, а не чаморро.
— Что еще за чаморро?
— Должно быть, местные. Наверно, так испанцы называют здешних индейцев.
— Кем подписано письмо?
Гектор сделал вид, что внимательно изучает подпись. Но в этом не было нужды. Он сразу же посмотрел, от кого послание — случаем, не от губернатора ли Ладронов дона Фернандо де Костаньи. Он ведь уже год как занимает пост губернатора и живет здесь вместе с женой. А с ними, возможно, и Мария. Но нет, стоящее под посланием имя было незнакомо Гектору.
Юноша с трудом сумел скрывать свое разочарование:
— Письмо подписано сержантом-майором
[17]
Дамианом де Эспланой. Он именует себя командиром форта Гуам.
— Ну что ж, по крайней мере, мы точно знаем, где находимся, — сказал Арианс. — Гуам — самый крупный из Ладроновых островов, Аганья — столица провинции.
Итон задумчиво погладил подбородок:
— С чего бы этому Эсплане оказывать нам гостеприимство? Может, это ловушка?
