Только приход нового корабля внес некоторое разнообразие. Через пять дней после аудиенции у султана в реку вошло судно, бросившее якорь как раз напротив жилища Гектора и его друзей. Флюкт сказал, что, судя по двум рулям и приземистому силуэту, это — торговое судно с Малакки. В тот же вечер Гектор на причале встретился с капитаном, который только что побывал во дворце у султана.
Звали его Мусаллам Искандар, он был склонен к полноте, имел глаза немного навыкате и коротко остриженные седеющие волосы, а чертами рябого лица больше походил на араба. Определить его возраст Гектор не взялся бы. Дружелюбно поздоровавшись с Гектором, Мусаллам обратился к нему на приличном английском языке.
— Мансур сказал мне о чужестранцах в Пехко, — промолвил капитан. — Я заметил вашу шлюпку у причала, но вашего корабля не видел.
— Нам пришлось выбросить корабль на берег. Это случилось довольно далеко отсюда, — объяснил Гектор. — Оморо обнаружили наш лагерь и привезли нас сюда.
— Вам повезло. Оморо теперь далеко не заплывают.
— Их большая кора-кора просто-напросто наткнулась на нас. — Гектор кивнул на огромное каноэ, которое так и стояло там, где его оставили после плавания.
— Наверно, возвращались из похода на Сугалу, — кивнул Мусаллам. — Это у них ежегодный ритуал. Султан Оморо в ссоре со своим соседом, раджой Сугалы: никак не поделят пограничный лес и живущих в нем Божественных птиц. Каждый год султан Зиябулла посылает отряд для устрашения противника, но этот хонги-точтен никогда ничего не решает. В Сугале знают, что придут оморо, и давно обнесли столицу глухим частоколом. Итак, они без боя отступают под защиту палисада, оморо делают несколько ритуальных выстрелов и возвращаются домой.
— Кажется, вы много знаете о местных жителях, — заметил Гектор.
Капитан пожал плечами:
— Я торгую птичьими перьями. Это единственное, ради чего стоит плыть сюда, в такую даль, и кто бы ни владел здешними лесами, именно тут обитают Божественные птицы. Так что эти страны я посещаю по очереди: иду в Сугалу и забираю у них товар, а на следующий год — плыву за таким же товаром сюда.
— Но мне говорили, что султан Тернате монополизировал торговлю.
Капитан махнул рукой:
— Несколько поколений моих предков торговали с Оморо. Еще мой дед и отец имели дело со старым султаном, и я не намерен рвать многолетние торговые связи.
Люди малаккского капитана тем временем переправляли на берег свой груз.
— Вы долго здесь пробудете? — спросил Гектор.
Мусаллам закатил глаза:
— Сколько потребуется. Султану редко доводится видеть иноземцев, и он любит беседовать с ними. Это для него большое развлечение. Так что наши торговые переговоры продлятся, по крайней мере, месяц. Так всегда бывает.
— Когда соберетесь в обратный путь, сможете взять с собой моих друзей? Около дюжины человек.
— Только с позволения султана. Чтобы взять на борт пассажиров, мне нужно его разрешение. — Шкипер пристально посмотрел Гектору в глаза. — А вы? Намерены здесь остаться?
— Есть одна женщина, без нее я уплыть отсюда не могу.
— И где она сейчас?
— Живет во дворце.
Шкипер коротко вздохнул:
— Вмешиваться в личные дела султана не советую. Каким бы старым султан ни был, неуважения к своим привилегиям он не терпит.
Мусаллам отвернулся, наблюдая за подходившей к причалу лодкой. Каноэ, тяжело нагруженное тканями, грозило опрокинуться.
— Извините, — сказал капитан, — я должен проследить за разгрузкой судна. У меня много дел. Несомненно, мы еще встретимся. Пехко — городишко маленький.
* * *
На третье утро после встречи с малаккским шкипером Гектора разбудил Изреель; с рассвета минуло только полчаса, и юноша крепко спал.
— Гектор! — воскликнул гигант. — Голландцев нет!
— Что? — Гектор быстро сел, стряхнул с себя остатки сна. Изреель сидел возле него на корточках. Несмотря на тусклый свет, проникающий сквозь щели в ставнях, Гектор по лицу друга понял, что тот рассержен и раздражен.
— Флюкт и его компания… Они сбежали.
Гектор наконец окончательно проснулся и вскочил.
— Пошли, — сказал он.
Они бросились в комнату, где ночевала команда «Вестфлинге». Мешки, которые служили голландцам постелями, валялись на полу. В комнате никого не было.
— Может быть, ночью их увела стража? — предположил Гектор.
— Не думаю. Они просто смылись. Посмотри сюда, — Изреель показал на дыру в тонкой плетеной стене, выходящей на гавань. Как раз напротив стояло на якоре торговое судно из Малакки. На палубе было пусто. Но чего-то в привычном пейзаже явно не хватало. Гектор вытянул шею и посмотрел чуть в сторону — исчез ялик с «Вестфлинге», до того пришвартованный рядом с кора-кора.
— Уплыли на шлюпке, — сказал Гектор. — Отвязали ночью, потом начался прилив…
— А нас оставили расхлебывать! — сердито прорычал Изреель. — Султан будет в ярости, когда узнает.
У Гектора упало сердце при мысли о том, что это происшествие может отразиться и на положении Марии.
— Нельзя терять ни минуты. Мы должны убедить Мансура, что ничего не знали о готовившемся побеге. Где Штольк?
Они вместе вернулись в свою комнату. Дан и Жак уже проснулись. Но угол, где обычно спал Штольк, был пуст. Он ушел со своими соотечественниками.
* * *
— Что будет с Флюктом и его людьми, если их поймают? — спросил Гектор Мансура примерно через час.
Визирь сразу поспешил к ним, получив послание от Гектора. Впервые он был по-настоящему встревожен. Выслушав вопрос, он с отвращением ответил:
— Обычно наказанием за неподчинение султанской власти является удушение. Но в данном случае, боюсь, виновных сбросят со скалы в присутствии султана.
— За что такая привилегия? — спросил Жак.
— Так в прежние годы голландцы расправлялись с некоторыми нашими мятежными принцами. Султан не раз говорил, что ему хочется отплатить им той же монетой.
— А если осужденный не разобьется насмерть? — мрачно поинтересовался Жак.
Лицо визиря исказила гримаса.
— Если выживет, его, полуживого, снова принесут на скалу и сбросят во второй раз. — Он обвел взглядом маленькую группку пленников. — Его величество желает знать, сколько вас осталось. Вы все должны предстать перед ним.
Идя через базар к дворцу султана, Гектор заметил перемену в отношении торговцев к европейцам. Обычно любопытные и дружелюбные, сейчас они отводили глаза или смотрели настороженно или даже испуганно.
Та же напряженность была заметна и в зале для аудиенций, куда привел их Мансур. Придворные толпились поодаль, явно опасаясь стоять слишком близко к султану, который, обложенный подушками, восседал на своем обычном месте. Видимо, все боялись бури. Гектор нервно озирался, вглядывался в глубь зала, все еще надеясь хоть мельком увидеть Марию. Но ни одной женщины в покое не было. Часы с курицей и цыплятами красовались на особой высокой подставке. Механическая игрушка явно пришлась по вкусу султану.
