Ураган, который поднялся сразу после его убийства, бушевал, не утихая, целых три дня — видимо, дух Дэнби никак не хотел покидать этот мир и спускаться в ад. Посреди белого дня невидимый Дэнби переворачивал столы на кухне, выбрасывал угли из горящего камина и скидывал с полок тарелки. Три ночи подряд он громко стенал на этой лестнице, и с тех пор мансарда превратилась в постоянный источник страха. Проходя мимо лестницы, Аджетта каждый раз закрывала лицо руками, не осмеливаясь посмотреть наверх, боясь увидеть безжизненные глаза призрака Синего Дэнби.
Наверху была маленькая дверь, запертая снаружи. Аджетта порылась в кармане и достала кусок гнутой проволоки. Быстро вставив ее в замок, она попыталась надавить на замочную пружину. Наконец она почувствовала, что пружина поддалась, и Аджетта отвела в сторону три металлических штыря, которые удерживали замок закрытым. Замок щелкнул, и Аджетта быстро отодвинула два запора.
Вдруг внизу на площадке послышался звук шагов. Аджетта прижалась к стене, затаив дыхание. Она боялась, что это вернулся Синий Дэнби. Раздался протяжный стон, и Аджетта увидела тень человека, который брел по коридору, то и дело спотыкаясь, падая и бормоча что-то себе под нос. Шатаясь от стены к стене, он приближался к лестнице.
Аджетта медленно спустилась на две ступеньки и посмотрела из темноты лестницы в коридор. В серебристом свете луны, падавшем из окна, она увидела высокого мужчину в длинном поношенном сюртуке, который волочился по полу, и в шляпе, надвинутой на глаза. По пути он пинал каких-то незримых существ, которые, как ему казалось, лежали повсюду. Вдруг он сильно пошатнулся, привалился спиной к стене и сполз по штукатурке на деревянный пол. Растерянно огляделся, видимо решив, что его сбил с ног чей-то сильный удар. Закрыв глаза, он свернулся на полу калачиком, как толстый кот, задрожал от холода и громко захрапел.
Аджетта тихо поднялась по лестнице к незапертой двери. Она прислушалась, но услышала только биение собственного сердца. Тогда Аджетта толкнула дверь, и та медленно открылась, царапая деревянные половицы. Девочка быстро переступила порог.
Возле большого окна в лунном свете она различила серебристые очертания какого-то человека, который сидел, закрыв лицо руками. У его ног блестела лужица слез.
Аджетта ахнула от удивления, и человек поднял голову. Потом встал и простер к ней руки. За его спиной вспыхнуло мягкое золотистое сияние. Оно становилось ярче и ярче по мере того, как человек протягивал к ней руки, закованные в кандалы. Внезапно темноту в мансарде пронзили лучи ослепительно белого света, а за спиной у незнакомца раскрылись два крыла. Они заполнили всю комнату, пылая и вздрагивая с каждым биением его сердца.
Аджетта смотрела на него сквозь пальцы, заслонив глаза руками от невыносимо яркого свечения. Казалось, неведомое существо вобрало в себя весь свет этого мира, и само время укрылось в нем. Аджетта ощутила, как ее тело медленно оторвалось от пола и полетело к странному созданию. Она схватилась за дверной косяк, вонзив ногти в осыпающуюся краску, но ее тут же оторвало от якоря и понесло ногами вперед через мансарду к простертым рукам незнакомца.
Аджетта лихорадочно махала руками, стараясь ухватиться за все, что попадалось у нее на пути. В эту минуту комната наполнилась смехом, нежным, радостным смехом, который искрился в ярком белом сиянии. Внезапно она с глухим стуком упала на жесткий деревянный пол, и комнату вновь залил тусклый лунный свет. Аджетта подняла голову и первым делом посмотрела на потолок мансарды, в котором была пробита дыра до самой черепицы.
— Ничего не говори, Аджетта, — проговорил незнакомец, подняв бровь. Слабо улыбнувшись, он смахнул с лица слезы. — Твой отец все еще спит на кухне, но его друг Сарапук сейчас направляется сюда… — Тихий, но сильный голос незнакомца эхом отозвался у нее в груди, проникая в самое сердце.
— Что? — Аджетта уставилась на него, размышляя о том, что тут произошло. Она пристально вглядывалась в его лицо, силясь понять, кто или что он такое.
— Не бойся! — твердо сказал незнакомец, протянув руку с тонкими, красивыми пальцами, чтобы помочь ей подняться. — Представители вашего рода либо пугаются меня, либо падают в обморок, но ты, как мне кажется, отличаешься от них. В тебе есть что-то такое…
— Вы Синий Дэнби? Вернулись, чтобы отомстить отцу? — Аджетта с трудом поднялась на ноги, намереваясь сбежать от него.
— Не бойся меня. Я — Тегатус, гость твоего отца, жертва собственной ошибки, создание с печальным прошлым. — Он снова сел на стул и схватился руками за голову.
— А ваши крылья… они… — начала Аджетта, отряхивая пыль с платья и озираясь в темной мансарде в поисках крыльев.
— Только что были, а теперь вот спрятались. Увы, именно в них кроется причина моего падения и того, что я оказался здесь, — устало пробормотал Тегатус.
— Это был какой-то трюк? Или они настоящие? — Аджетта попыталась заглянуть ему за плечо, чтобы найти хоть намек на те огромные крылья с золотыми перьями, которые залили комнату ярким светом.
— Настоящие или нет — какая разница? Для мира они — великое диво, поэтому меня считают уродцем, которого можно продать или показывать публике за деньги. Я — беспомощный обитатель зверинца, из которого не могу сбежать. — Тегатус задрожал, как птица на насесте, на его лице проступила печаль. — Я видел, как ты поднималась по лестнице. Я много раз пытался разбудить тебя, но ты не просыпалась.
Аджетта снова посмотрела на дыру в потолке.
— Это вы сделали? — спросила она.
— Мне нужно сбежать, но кандалы приковали меня к миру. — Тегатус показал Аджетте свои руки. Запястья стягивали золотые кандалы, на которых крохотными золотыми буквами было что-то написано на непонятном Аджетте языке. — Мне разрешают размять крылья, — зло сказал он и потряс кандалами, — но, пока они на мне, я слаб и беспомощен.
— «Hebdomada mortium», — тихо прочитала она. — Что означают эти слова?
— Что я останусь здесь навсегда, — ответил Тегатус.
— У меня есть знакомый кузнец, он мог бы расковать вас и продать золото, — сказала Аджетта, рассматривая кандалы с безопасного расстояния.
Он посмотрел на нее и рассмеялся:
— Чтобы снять их с меня, понадобится не только кузнец. В этом мире нет такого орудия, при помощи которого это можно было бы сделать. Они изготовлены из благородного металла, а заперты гордыней и завистью к тому, чему никогда не стать моим.
Аджетта подошла поближе. Она понятия не имела, кто он, но боялась спросить напрямую, хотя вопрос готов был сорваться с ее губ:
— Вы — ан…
— Я тот, кем ты хочешь меня видеть, — прервал он Аджетту, как будто заранее знал ее вопрос. — Кем я был раньше, не имеет никакого значения. Моя жизнь сильно изменилась. Меня протащили через всю Европу, я переходил из рук в руки — от одного вора-алхимика к другому.
— А зачем вы нужны моему отцу? — спросила Аджетта, рассматривая лабиринт из серебристых морщинок на его лбу.
