— Увы, это же подумали и мы все. Но стрела оказалась ядовитой. Впрочем, и она бы не могла серьезно повредить Большому Дэму, если бы не одно обстоятельство.
— Какое?
— В это же самое время Сэпир обрушил свое колдовство на дубраву барона Кра. А Дэмдэм и его дубрава — это, можно сказать, одно и тоже. Ни отравленная барситская стрела, ни чары Сэпира не могли бы повредить им порознь. Вот почему мы все, включая Вианора, отнеслись к гостинцу из темноты с непростительным легкомыслием. Однако удар был нанесен одновременно — и кстати, дон Аррето, из лука стреляли вовсе не степняки.
— Что с бароном, Браннбог? — прервал магистр — и Трор с облегчением отметил, что дон Аррето искренне взволнован за жизнь Дэмдэма.
— Самое страшное позади, — успокоил рыцарь. — Вианор приложил все силы, и барон уже поправляется. Но рана серьезная — почти половина его рощи высохла на корню.
— Мерзавец Сэпир! — грохнул кулаком по столу магистр Кардоса. — В такое время лишить нас лучшего бойца! Негодяй!
— Сэпир не один, — сказал Трор. — Позволь напомнить — был ещё кто-то, кто здесь, в Кардосе, в сговоре с ним.
Магистр тяжелым взглядом посмотрел в лицо рыцаря.
— В Кардосе? Не в степи? Ошибки нет, Браннбог?
— Ошибки нет, — заверил Трор. — Все признаки и следы того, что это люди из Кардоса. Барситская только стрела и кони.
— Мерзавцы! — снова выругался дон Аррето. — Изменники!
— Да, это измена, — подтвердил Трор. — Намерен ли ты терпеть её в Кардосе?
— Намерен терпеть? Да я намерен вот этой самой рукой снести голову каждому из предателей!
— Хорошо. Тогда тебе любопытно будет узнать, что было до того, как Дэмдэм Кра поехал встретить нас в пограничье. Он был на приеме — где, по-твоему? — у Верховного Друида.
— Вот как? И что же?
— Ну, сначала граф Кардиани был сама любезность, нахваливал род Дэмдэма Кра и его самого. Говорил, что чудесное венчание магистра Гладиона и зубрихи — это наилучший пример силы святых таинств церкви Астиаля. Но потом Дэм заговорил о гонениях на ольсков, порицая их несправедливость. И тут Верховный Друид тотчас стал сух.
— Дорогой мой сеньор Браннбог, — прервал магистр, — скажу тебе прямо: ольски мне нравятся, и какая в них опасность для Кардоса, я, признаться, не понимаю. Но моя твердая позиция — не вмешиваться в вопросы веры.
— Но зато служители веры охотно вмешиваются в дела власти, — возразил Трор. — Магистр Аррето, тебе не кажется, что между епископатом и рыцарством Кардоса нарастает опасная неприязнь?
Магистр сильно нахмурился.
— Согласен, — поднял руку рыцарь. — Не мое это дело. Я просто сказал о том, что вижу — а ведь я в Кардосе пробыл всего какую-то неделю. Вернемся, однако, к Дэмдэму. Верховный, как рассказывал наш Дэм, пытался убедить его, что не Сэпир, а вообще все язычники — враги Кардоса. К примеру, и мы с Вианором. В конце концов, они с бароном попросту разругались, и знаешь, что сказал граф Кардиани напоследок?
— Он сказал: «Я вижу, что бароны Кра стали бесполезны для дела Кардоса!» — закричал Стагга Бу, не вынесший отстранения от беседы. — Дэм сам рассказывал мне по дороге из Кардорона, вот так!
Магистр пожал плечами:
— Допустим, дон Эспиро погорячился — что с того? Кстати, не знал, что этот малыш был вместе с бароном.
— О, вот с ним-то самое интересное. Расскажи, Стагга.
— Когда Дэм ушел к этому вашему епископу, ко мне в коридоре подошел какой-то друид с гноящимися глазами, — начал свою историю Стагга.
— А, это, наверно, Фарина, секретарь Эспиро, — догадался магистр. — У него вечно болят глаза. И что же дальше?
— Он предложил мне кошелек с золотом, если я возьмусь присмотреть за Дэмдэмом Кра. Тут подошел ещё один и тоже стал меня уговаривать. Он сказал, что мне дадут вечный пропуск по Кардосу, чтобы я мог беспрепятственно выступать повсюду с прорицаниями.
— Неужели? И что же ты?
Стагга набрал в грудь воздуху и заорал:
— Я подпрыгнул и изо всей силы врезал ему головой! Вот так!
Стагга показал — как — а учитывая его рост, нетрудно было представить, куда пришелся разящий выпад гнома. Трор и магистр Аррето поневоле захохотали.
— А что же потом?
— Второй хотел меня схватить, но я укусил его за ногу! Он закричал, и тогда барон Кра окликнул меня через две двери, с кем я чиню расправу. Ну, и эти двое сразу же куда-то скрылись, потому что поняли, что им не сладить против меня и барона.
— Смотри-ка, — сказал, отсмеявшись, магистр Аррето, — а ты, малыш, оказывается, храброе создание!
— А ты, магистр, оказывается, глупое создание! — крикнул Стагга.
— Стагга! — попытался остановить его Трор.
Но гнома уже понесло:
— Любой олух понял бы из всего, что речь идет о заговоре друидов! Ведь потом-то и было покушение на Дэма! Он им поперек дороги, вот так!
— Стагга!
Куда там — гном был неудержим:
— Да! И у твоего дружка Эспиры сестра замужем за князем барситов! А кто угнал твою семью в степь, когда ты был на войне с Солонсией? Барситы! А…
— Стагга! — Трор поймал гнома и резко встряхнул его. — Уймись! Ты сделаешь только хуже.
Гном побарахтался немного и затих.
— Браннбог, — сурово произнес магистр. — Надеюсь, ты ты-то не поддерживаешь весь этот абсурд.
— О нет, магистр, — столь же серьезно возразил Трор. — Поддерживаю.
Магистр стукнул кулаком по столу и выпрямился во весь рост.
— Милорд Трор! Принеси ты мне тысячу неопровержимых улик, я бы тысячу раз подумал, прежде чем заподозрить дона Эспиро, своего друга и второго лица в государстве. А ты мне предлагаешь поверить в эту чушь на слово.
— Нет, магистр Аррето, — отвечал Трор, — я не предлагаю верить. Я предлагаю задуматься — и проверить. Мне и самому не хотелось бы, чтоб дон Эспиро оказался изменником. Это грозит бедой не только Кардосу — всему континенту. Но если — если, дон Аррето, — если это так?
— Эспиро не способен на предательство, — резко перебил магистр.
— А на болезнь? Он способен на болезнь? На безумие? Или, что то же самое, он неспособен подпасть злым чарам Сэпира? Дон Аррето, ты человек государственный и должен учитывать все.
— Милорд Трор, ты имеешь мне сообщить ещё что-либо? — свирепо оборвал владыка Кардоса.
Трор спокойно выдержал его тяжелый взгляд и отвечал без какой-либо враждебности:
— Имею, дон Аррето. Но не сообщу. Это касается твоей семьи.
— Где они? Ради Астиаля, Браннбог… Признаю, я погорячился… Что с ними?
— Все трое живы, дон Аррето. Но сейчас я не буду говорить больше этого. Прости за прямоту, но ты погубишь их своей слепой доверчивостью.
