— Что же до мальчика, — продолжал Вианор, — то его выходил шаман Цуйчи. Дуанти жив. Ты можешь поговорить с ним прямо сейчас.
Вианор повернулся и сделал знак группе всадников из сопровождения:
— Дуанти!
— Огонек! — прогудел, казалось, на все поле Большой Дэм. — Иди к нам сюда!
Навстречу подошедшему Дуанти поднялся магистр Аррето. Они молча стояли один против другого, молодой и старый, рыжий и седой, пожирая друг друга глазами — и наконец, так же молча шагнули навстречу и обнялись.
— Отец…
— Ничего, сынок, — бормотал магистр Аррето, — ничего…
И вновь будто зашипела гадюка — подал голос друид Эспиро:
— Кого ты слушаешь, Аррето? Да тебя же дурачат, как ребенка. Разве может что-нибудь доказывать внешнее сходство? Они нарочно подобрали этого мальчишку, чтобы водить тебя за нос.
Дуанти отстранился от отца, кинул взгляд на Эспиро — и вдруг побледнел, как полотно:
— Это он!.. Я узнал… я вспомнил! Он велел барситам убить меня и Тинцию.
Теперь побледнел, как смерть, Эспиро, а лицо магистра Аррето будто окаменело:
— Даже так? Даже так, Эспиро?!.
— Кого ты слушаешь, Аррето! — снова попытался вскочить Эспиро — и вновь был перехвачен богатырской рукой.
— Сиди! Сиди тихо, друид!
— Медальон, — напомнил Вианор. — Браннбог передавал тебе медальон.
— Верно, — признал магистр Аррето.
Он полез за пазуху, порывшись, извлек цепочку с медальоном и надел на шею сына.
— Возьмись за медальон указательным и большим пальцем правой руки. Должен прозвучать боевой сигнал нашего рода.
Он уже звучал — тихо, но явственно, будто за металлической скорлупкой был спрятан маленький органчик. Магистр Аррето вновь обнял Дуанти:
— Нашелся! Наконец-то нашелся!
Тут же он повернулся к Эспиро и спросил его голосом тихим, но страшным:
— Где Лоэния, Эспиро?
Эспиро смотрел в землю и ничего не отвечал.
— Этого он не скажет и под страхом смерти, дон Аррето, — заговорил Вианор. — К счастью, она жива, и мы теперь знаем, где она. Жаль только, что не удалось узнать это раньше.
— Где же?
— Она — в тайном подземелье родового замка графов Кардиани, в состоянии особого сна, почти смерти. Но её можно вернуть к жизни.
Лица дона Аррето и Дуанти посветлели.
— Вся история, дон Аррето, началась тогда, когда дона Элсия, сестра Эспиро, вышла замуж за князя барситов Мерги. Род Кардиани к тому времени пришел почти в полный упадок, долги да родовая спесь — это было всем достоянием фамилии Кардиани, — впрочем, ты это помнишь и сам, магистр Аррето. На такой брак со степняком семья смотрела как на сугубо вынужденный шаг, едва ли не бедствие. Однако против ожиданий этот брак оказался выигрышем, и очень крупным. Прежде всего, Кардиани поправили свое состояние. Во-вторых, Элсия как жена князя барситов оказалась в роли некоронованной королевы степей и воспользовалась этим, чтобы поднять дом Кардиани. Ей это удалось — к примеру, движение дона Эспиро по церковным ступеням во многом дело её рук. Еще бы — ведь теперь за спиной семьи Кардиани стояли барситы с их военной силой, богатством и с их верностью родственному долгу. Но не только это — как-то раз Элсия отрядила к Эспиро Сойги, родовую шаманку барситов, — кажется, надо было полечить кого-то из родни. Вот это-то и сыграло роковую роль. Дон Эспиро впервые соприкоснулся с настоящей, действующей магией и живо смекнул, какую пользу из этого он может извлекать в своих друидских делах. К великому горю, и злосчастная Сойги влюбилась в дона Эспиро и с радостью взялась ему помогать.
Но… дон Эспиро настоял, чтобы их союз был тайным. Элсия переговорила с мужем, и тот объявил барситам о смерти Сойги. Верховным шаманом стал тогда Цуйчи, а Сойги… Сойги начала свой горестный путь. Дон Эспиро не любил её и не собирался делать своей женой, какое там — даже любовницей. Он был влюблен в твою жену, дон Аррето, в Лоэнию, и втайне домогался её — жаль, что щадя тебя, Лоэнья не сказала тебе о том в свое время.
Ну, а дальше была эта странная война с Солонсией и этот не менее странный набег барситов. Всем руководил, конечно, наш дон Эспиро, чего Лоэнья видеть не могла. Для неё он предстал в роли нежданного избавителя — уже недалеко от границы с Куманчиром дон Эспиро, — конечно, совершенно случайно, — наткнулся на отряд степняков, смело напал на него и вызволил прекрасную пленницу. Столь же случайно неподалеку был его замок Эль-Карди, куда Эспиро и привез Лоэнью. Здесь он объявил ей печальные вести: он сказал, что её дети убиты степняками, и хуже того — получено известие о гибели её мужа — о твоей гибели, дон Аррето.
— Негодяй, негодяй, — пробормотал маршал Эугидо. — Какой позор на все рыцарство Кардоса!
— Да, я согласен с тобой, маршал Эугидо. Но продолжу. Когда Лоэния оправилась — а она несколько недель была в горячке — Эспиро предложил ей руку и сердце. Но Лоэнья отказалась даже теперь, после мнимой смерти мужа. Эспиро решил призвать на помощь чары Сойги, но отказалась и та, ведь и преданности любящей женщины есть предел, и устраивать своими руками счастье соперницы было выше сил ведуньи. Она сказала, что влюбить Лоэнью в Эспиро не во власти её магии, и вообще-то, это было правдой. Что же сделал наш дон Эспиро? Убить Лоэнью ему было все-таки жалко, отпустить её на волю он тоже не мог из-за неминуемого разоблачения… И по его просьбе Сойги погрузила Лоэнию в особый глубокий сон, — можно сказать, одна её душа остается сейчас живой.
— Но… Но Эспиро вызывал ко мне её душу, — произнес магистр Аррето. — За все эти годы он несколько раз устраивал такие встречи. Я видал Лоэнью, даже немного говорил с ней несколько раз. Это было единственной отрадой в моей жизни.
— И причиной, почему ты так слепо верил мнимому другу, — вздохнул Вианор. — Эх, дон Аррето… Разве сейчас тебе все не ясно? Все эти встречи происходили силой магического искусства Сойги. Это её чары облекали душу Лоэньи в зримый облик и позволяли тебе общаться с ней. И вот ещё что, дон Аррето, — то, что было отрадой для тебя, было для Лоэньи нестерпимым мучением. Ведь душа её все сознавала, но страдала от гнета оков и не могла поведать тебе о чудовищном предательстве. И между прочим, об этом мучении Лоэнии наш дон Эспиро знал.
— Я убью его! — вскричал Дуанти. — Да он хуже Сэпира!
Дуанти уже вытащил клинок, но его перехватила твердая рука отца.
— Нет, — тяжело проговорил дон Аррето. — Нет, сынок. Даже я не буду этого делать, а ведь его преступление передо мной страшнее. По крайней мере, Эспиро не называл себя твоим другом. Но он не просто мой личный враг, он — враг и предатель всего Кардоса, а я — магистр Кардоса. И я буду разбирать его измены как магистр, а не как гранд Аррето Перуджион.
— Поганить честную сталь о такую тварь не станет даже крестьянин, дон Дуанти, — поддержал своего магистра маршал Эугидо. — Да для такого слизняка и петля — это слишком много чести.
