– Сердце мое болит, когда я вижу тебя таким печальным, – подумал ему Адерин.
– Спасибо. Видишь ли, мне кажется, это и тебя касается. О боги, прости меня! Я должен был сказать тебе об этом, когда они еще жили. Я говорю о душах, которые когда-то были твоими родителями. Гверан и Лисса – родившиеся вновь и так быстро убитые этой проклятой, порожденной демонами войной. Ты еще помнишь их?
– Ну конечно, помню! Да, мое сердце и вправду болит. Или мне так кажется? Я хочу сказать, это не так больно, как если бы они оставались моей семьей. Хм. Интересно, увижу ли я их когда-нибудь?
– Кто знает? Никто не может прочесть вирд другого. Но мне кажется, вряд ли. Их вирд связан с королевством, а твой – с совершенно другим народом.
Как оказалось, Адерину все же пришлось сыграть небольшую роль в окончании войны. В 834 году он покинул землю эльфов и на несколько недель отправился в Перидон, бывшую провинцию, которая решила вознаградить себя за все былые лишения и объявила себя независимым королевством. К этому времени, как сказал Невин, появилось столько претендентов на трон и в Дэверри, и в Элдисе, что война должна была длиться вечно. Невин и другие мастера двеомера решили сами выбрать наследника и приложить все усилия и всю магию в отчаянной попытке установить в королевствах мир. Поскольку Адерин оказался ближе всех к Лок Дрейв, где жил их претендент, он и поехал взглянуть на юношу, принца Марина, сына Касиля из Перидона. Знамения указывали, что именно ему быть будущим правителем Дэверри. Адерин отправился в путешествие под видом простого травника и жарким летним днем прибыл в дан Касиля, что стоял на укрепленном острове посреди озера.
У входа на дамбу, ведущую в дан, стояли вооруженные стражники. Интересно, подумал Адерин, если они меня не пропустят?
– Добрый дёнь, добрый господин, – сказал старший стражник. – Вы похожи на торговца вразнос.
– Не совсем так. Я травник.
– Превосходно! Несомненно женщины в дане захотят посмотреть на ваш товар!
– А ну, стой! – Вперед шагнул более молодой. – А если это шпион?
– Успокойся, парень. Никто не пошлет шпионить такого пожилого человека. Проходите, добрый господин.
Слова ударили Адерина, как пощечина. Пожилого? Неужели он уже пожилой? Знатные дамы в дане, включая саму королеву, приняли его очень гостеприимно и оставили погостить, так что он имел возможность не раз посмотреть на себя в зеркало. Да, стражники говорили правду: совершенно белые волосы, лицо в морщинах, веки набрякшие, а глаза утомленные, такие утомленные из-за его долгой скорби о похищенной женщине! Теперь он понял, что потеря Далландры сожгла его молодость, как огонь сжигает траву. За эти дни в дане Касиля умерли остатки его надежды на то, что он вновь увидит ее. И когда Невин попросил его задержаться в дане еще на день, он, не раздумывая, согласился; больше не нужно было спешить назад в алар в надежде, что Далландра вернется, пока его не будет.
А вернувшись в землю эльфов, он попросил бардов добавить новые слова в сказания о Стражах: они не всегда выполняют свои обещания.
Для Далландры же эта сотня лет пролетела, как четыре дня, наполненных радостью, пирами и музыкой, смехом и историями о былом. Она изредка вспоминала Адерина и предвкушала, как будет рассказывать ему то, что рассказывал об утраченных городах Эвандар. Она знала, что эти истории очаруют Адерина так же сильно, как очаровали они ее. Она не уставала слушать, а Эвандар не уставал рассказывать ей об этих городах, и говорил о них всегда с любовью. На четвертую ночь они сидели на склоне холма, глядя на луг. Там горели факелы, играли на арфах, а молодежь танцевала строго и торжественно, кланяясь и делая медленные шаги.
– Это так не похоже на танцы моего народа, – заметил Далландра. – Мы любим подпрыгивать, и выкрикивать что-нибудь, и танцевать быстро, как ветер.
– О, я помню ваши танцы. Тогда их называли деревенскими.
– Понятно. Знаешь, вот я все думаю, может быть, эти города можно восстановить? Жаль, что круглоухие такие ненадежные, а то можно было бы с ними договориться или хотя бы научиться снова обрабатывать железо. Я знаю, я знаю, ты ненавидишь железо, но оно необходимо, чтобы обтесывать камень и все такое. И нам нужно узнать, как делать строительный раствор, и ткать, и строить мосты, чтоб не рушились, и улицы, чтобы не изгибались. Может, для начала построить только один город? Очень жаль, что они так и остались разрушенными и только совы строят там гнезда да волки рыскают.
– То, что ты говоришь, звучит соблазнительно.
– Правда?
– Да, и даже соблазнительнее, чем ты думаешь, потому что я знаю лучше тебя, что можно сделать. А если у нас будет место, где можно жить, красивое надежное место, мы выберем жизнь, похожую на вашу, а не смерть. Ну, многие из нас. Молодежь. Меня тревожит их судьба. Со временем их рождается все меньше и меньше.
– Я так и не понимаю, как они рождаются.
– Я тоже. – Он тихонько засмеялся. – Я тоже не понимаю, но они появляются и восхищают нас. Страшно подумать, что они исчезнут.
На лугу играла музыка, ей вторил смех. Далландра посмотрела вверх и увидела огромную серебряную луну, слегка прикрытую облаками. Темные пятна (она решила, что это птицы) пролетели мимо нее, потом сделали круг и устремились вниз, увеличиваясь в размерах и шумно махая крыльями. Эвандар закричал и вскочил на ноги.
– Беги! – пронзительно кричал он. – Далла, к деревьям!
Она увидела эти деревья всего в нескольких ярдах, на вершине холма. Она бежала и слышала крики и вопли, шум крыльев и карканье разъяренных воронов. Уже подбегая к укрытию, она увидела большую птицу, камнем падающую на нее. В последний момент Далландра закатилась под куст. Пронзительно вскрикивая, разочарованный ястреб полетел к лугу, на котором метались между факелами растерянные и испуганные танцоры. Далландра решилась выбраться из своего укрытия, и ястреб снова повернул к ней, но на этот раз он приземлился и превратился в Альшандру.
– Я так и думала, что это ты, – спокойно сказала Далландра. – Чтобы не потерять дочь, тебе придется пойти вместе с ней.
– Вонючая сука! Я убью тебя!
– Не сможешь. Во всяком случае не здесь, не в этом мире. – Далландра положила руку на аметистовую фигурку. – Что ты собиралась сделать? Разорвать меня когтями?
В утреннем воздухе повис пронзительный крик. Альшандра исчезла. Сквозь лиловый туман поднималось солнце.
Далландра спускалась по склону холма при бледном свете зари, а в Дэверри и Элдисе подходил к концу 854 год.
Прошли косые осенние дожди, и этот год должен был стать черным для Элдиса, потому что Марин, теперь не юноша, а взрослый мужчина и Верховный Король объединенного Дэверри, расположился лагерем на севере Элдиса и вел осаду его северных городов самой большой армией, когда либо вступавшей в это государство. Адерин перебирался со своим аларом в зимний лагерь, когда Невин сообщил ему сквозь огонь эту новость. К этому времени Невин стал главным советником Верховного Короля, но, вместо того, чтобы сидеть в продуваемых сквозняками руинах разрушенного во время войны дана Дэверри, он путешествовал вместе со своим правителем.
