Рано утром он отправился на поиски Мэдина и обнаружил его сидящим на траве в окружении дикого народца. Мэдин играл на маленькой деревянной арфе, старенькой и потертой, но Адерин никогда еще не слышал столь сладкозвучного инструмента. Они немного поболтали ни о чем, а дикий народец терпеливо ждал.
– У меня есть к вам одна просьба, – сказал наконец Адерин. – Возможно, немножко странная.
– О боги, я знаю Невина столько лет, что уже ничему не удивляюсь. Говорите.
– Мне сказали, что у вас есть серебряное кольцо с розочками.
– Есть. – Похоже, Мэдин все же удивился. – Мне подарила его женщина, которую я… ну, если я скажу, что любил ее, вы можете понять меня превратно. Она была женой другого, и за все время, что я любил ее, между нами не произошло ничего недостойного. Он говорил это таким вызывающим тоном, что Адерин решил – лжет, хотя это его совершенно не касалось. Мысленно он помянул недобрым словом Далландру, требующую вещь, несомненно, имеющую большое значение для Мэдина.
– Гм, да. – Адерин решил, что лучше не хитрить. – Видите ли, во сне одна ведунья, обладающая огромным могуществом, сказала мне, что на этом кольце есть двеомер, принадлежащий ее собственному вирду. Оно необходимо ей для работы. Она предложила купить его за высокую цену.
– Что ж, значит, она получит его. Я уже столько лет живу рядом с магией и понимаю, как важны сны и что именно вы можете в них узнать. Я, не буду его продавать а просто отдам его вам прямо сейчас.
– Эй, послушайте, я совершенно не собирался выманивать его у вас, как это делает маленький ребенок! Оно наверняка много значит для вас.
– Значило когда-то, но женщине, которая мне его подарила, уже не нужно ни оно, ни я. – Глаза барда наполнились слезами. – Если кольцо вам нужно, вы его получите.
Они пошли в палатку, в которой Мэдин жил вместе с Невином, а следом потянулся любопытный дикий народец.
Бард порылся в своих вещах и вытащил нечто, завернутое в вышитую ткань, развернул и показал кольцо, простую серебряную полоску шириной в треть дюйма, с выгравированными на нем розочками, а также булавку, сделанную в виде розы, причем так искусно, что казалось – лепестки будут мягкими на ощупь. Кольцо он протянул Адерину, а булавку снова завернул и спрятал. Адерин посмотрел на внутреннюю сторону кольца, думая увидеть там женское имя, но не нашел его.
– Кузнец, который выковал и кольцо, и булавку, потрясающий мастер, – заметил Мэдин. – Его зовут Отто.
Адерин из простого любопытства надел кольцо на палец, и его рука дернулась от холода двеомера.
– Что-то не так? – спросил Мэдин.
– Нет, все в порядке. На меня так снисходит понимание. В один прекрасный день ты получишь это кольцо назад, Мэддо. Ты получишь его очень неожиданным путем, когда совершенно забудешь о нем.
Мэдин удивленно уставился на него. Адерин не мог ему ничего объяснить, потому что сам не знал, что это означает. В сердце его была горечь – он вспомнил похожее обещание, данное ему Эвандаром. Очевидно, Страж имел в виду, что он увидит Далландру на это мучительно короткое мгновение в эфирном уровне.
На следующее утро Адерин выполнил просьбу Далландры, положив кольцо в развилку ветвей, пока алар собирался в дорогу.
Он так и не узнал, кто забрал кольцо, но когда алар разбил там лагерь в следующий раз, кольца не было. На его место положили кусочек коры с выцарапанным на нем эльфийским словом «спасибо». Он попросил шило и проделал в коре дырку, продел в нее шнурок и повесил кору на шею просто потому, что ее касались руки Далландры. Он увидел ее, и печаль вернулась, хотя убила его последнюю надежду.
На следующий год Мэдин с Невином сели на корабль в порту Элдиса и отправились в Бардек. Адерин больше никогда не видел Мэдина и не слышал о нем, даже не узнал, как именно тот умер где-то далеко на островах после того, как у него украли булавку в форме розы.
Как ни странно, о смерти барда узнала Далландра, точнее, она поняла, что произошло, когда голубая фея появилась в мире Стражей. Это случилось, как показалось Далландре, на следующий день после того, как она забрала серебряное кольцо. Именно драгоценность притянула туда маленькое существо, потому что Далландра увидела фею, сжимающую кольцо в своих крохотных ручках. Лицо ее исказилось от отчаяния; Элессарио хотела погладить ее, но фея быстро повернула голову и впилась своими острыми зубками в руку девочки. Потекла мнимая кровь и тут же испарилась. Элессарио уставилась на рану, заживающую прямо на глазах.
– Почему она это сделала?
– Точно не знаю, но думаю, Мэдин мертв.
Фея запрокинула голову, открыла рот в беззвучном вопле и исчезла.
– Похоже, что так, – продолжала Далландра. – А она оплакивает его.
Элессарио смешно наклонила голову набок, обдумывая сказанное.
Они шли по изумрудно-зеленому лугу в розоватых сумерках, а сине-зеленые деревья на горизонте меняли форму, как дым.
С воем, который они на этот раз услышали, вновь появилась фея; теперь она была ростом с трехлетнего ребенка.
– Она оплакивает его, потому что он ушел в место под названием смерть, сказала Элессарио. – А она не может последовать туда за ним?
– Нет, не может.
Они сидели на траве, а между ними устроилась фея, положив голову на шелковистые колени Элессарио.
– Я то и дело думаю, как это – умереть, сказала Элессарио. – Расскажи мне.
– Я не знаю. Я могу только догадываться. Мне кажется, это чем-то похоже на сон. О, прости, ты же никогда не спишь.
– Мне ужасно надоело узнавать, что на свете есть столько всего, чего я никогда не делала. – Но голос звучал скорее печально, чем сердито. К этому времени фея сидела у нее на коленях, еще немного подросшая, похожая уже на ребенка девяти-десяти лет, и молчала. – Если я буду жить среди Народа, если мне придется родиться и однажды умереть, что тогда, Далландра?
– Я не знаю. Никто из нас не знает, что может произойти.
– Мне ужасно надоело, что ты постоянно говоришь мне, что ты чего-то не знаешь!
– Но я действительно не знаю. Только ты сможешь узнать это.
Теперь они неторопливо шли среди роз, а фея, снова став маленькой, спешила вперед. Неожиданно она подняла голову и стала принюхиваться, как собака. На мгновение она замерла, потом взлетела в воздух, радостно облетела их и исчезла.
– Что-то случилось, и она счастлива, – сказала Далландра.
– Может, ее бард родился заново?
– О нет, это не могло случиться так скоро! Хотя я не знаю, может, у круглоухих это происходит быстрее.
Все вокруг них менялось и мерцало под лунным светом, в теплом воздухе плыла музыка.
– Ах, как чудесно луна поднимается, – сказала Далландра. – Трудно поверить, что я провела здесь уже семь дней.
