— Ужасно жаркий день, — заметил лорд и с жадностью отпил из кружки.
— Да, господин, — ответил Мэйкин с запинкой.
— Прелестный ребенок, — лорд Мелин взглянул на Джилл. — Твоя внучка?
— Нет, господин, — ответил Мэйкин. — Это дочка служанки, работавшей у меня.
— Она умерла недавно, — вмешался один из всадников. — Какая жалость.
— Кто ее отец? — спросил лорд Мелин. — Что-нибудь известно о нем?
— Как же, как же, господин, — проговорил всадник с гнусной ухмылкой. — Каллин из Кермора. Ни один человек не посмел бы позабавиться с его девушкой.
— Ну, разумеется, — понимающе засмеялся лорд Мелин. — Так у тебя знаменитый отец, крошка?
— Разве?
Лорд Мелин вновь хохотнул.
— Военная слава, конечно, не так уж много значит для маленькой девочки, но твой отец — самый знаменитый фехтовальщик во всем Дэверри, хоть он и серебряный кинжал. — Лорд вынул из-за пояса кожаный кошелек и достал несколько медяков, чтобы расплатиться с Мэйкином, а потом протянул Джилл серебряную монету: — Вот, дитя, возьми, тебе понадобятся деньги, чтобы купить новую одежду.
— Покорнейше благодарю, господин.
Делая реверанс, Джилл застеснялась, потому что ее платье действительно было совсем рваным.
— Да пошлют вам боги счастья, господин.
После того как лорд и его спутники покинули таверну, Джилл спрятала подарок в маленькую деревянную шкатулку у себя в комнате. Сначала, любуясь, как блестит монета в шкатулке, Джилл легко вообразила себя богатой госпожой, но затем неожиданно с грустью поняла, что его светлость просто дал ей милостыню. Без этих денег она не смогла бы купить себе новое платье, так же как без доброй поддержки Мэйкина она была бы голодной и ей негде было бы спать. Джилл вздрогнула, эта мысль обожгла ее словно розга. Она вскочила и безотчетно кинулась из дома. Позади таверны среди деревьев она уткнулась лицом в высохшую траву. Стоило ей только позвать — лесные жители откликнулись сразу — ее любимый серый гном, пара его бородавчатых голубых спутников с длинными острыми зубами и фея, которая выглядела бы как крошечная прелестная женщина, если бы не ее глаза с кошачьими зрачками и совершенно бессмысленные. Джилл устроилась поудобнее и позволила серому гному забраться к ней на колени.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне, — осторожно начала Джилл: — если что-нибудь случится с Мэйкином, смогу я прийти к вам и жить в лесу с твоим народом?
Гном обдумывал ответ, лениво почесывая подмышкой.
— Я надеюсь, ты научишь меня добывать еду, — продолжала Джилл, — и расскажешь, как согреться, когда пойдет снег.
Гном закивал, что как будто должно означать: «Да, конечно», но никогда нельзя было быть уверенной, что означал тот или иной жест у лесных жителей. Джилл не была даже точно уверена в том, что они действительно существовали. Они вдруг появлялись и исчезали по ее желанию, были вполне ощутимы, когда она дотрагивалась до них, они могли таскать вещи и пить молоко, которое Джилл выносила для них ночью. Мысль о жизни с ними в лесу столь же пугала, сколь и утешала.
— Я, конечно, надеюсь, что с Макко ничего не случится, — продолжала Джилл, — но все же мне тревожно.
Гном закивал понимающе и похлопал ее по плечу своей худой скрюченной ручкой. Все дети в деревне дразнили Джилл из-за того, что у нее не было отца, только лесные жители были ее единственными настоящими друзьями.
— Джилл! — позвал ее Мэйкин из двора таверны. — Пора домой, поможешь мне приготовить обед.
— Мне надо идти, — поспешила Джилл, — я оставлю вам молока сегодня вечером.
Гномы засмеялись, танцуя в маленьком кружке около ее ног, а затем внезапно исчезли без следа. Когда Джилл возвращалась назад, Мэйкин вышел встретить ее.
— С кем это ты там разговаривала? — спросил он.
— Ни с кем. Просто рассуждала сама с собой.
— С диким народцем, наверное, — поддразнивал ее Мэйкин, усмехаясь.
Джилл пожала плечами. Она уже давно привыкла: никто не верит ей, что она общается с диким народцем.
— Я приготовил лучший кусок свинины на обед, — сказал Мэйкин. — Надо побыстрее поесть, потому что в такую душную ночь, как эта, многие захотят прийти выпить пива.
Мэйкин оказался совершенно прав. Как только зашло солнце, таверна заполнилась местными жителями, мужчинами и женщинами, зашедшими сюда немного поболтать и посплетничать. Ни у кого в Бобире не было достаточно наличных денег; Мэйкин записывал на деревянной доске, кто сколько ему должен. Когда накапливалось достаточно отметок под чьим-то именем, Мэйкин мог получить плату продуктами, или одеждой, или обувью, а потом начинал список долгов сначала. Этой ночью они получили несколько медных монет от странствующего торговца. У него была увесистая сумка с нитками, бусами, вышитыми украшениями, иголками и даже несколькими орденскими лентами из большого города, расположенного на западе. Когда Джилл прислуживала ему, она, как всегда, спросила о Каллине из Кермора.
— Слышал ли я что-нибудь? — сказал торговец. — Я даже видел его, девочка, всего четыре дня назад.
Сердце Джилл радостно забилось.
— Где? — с надеждой спросила она.
— В Гуингефе. Я как раз двигался на юг, когда вспыхнула война между двумя местными лордами и их кровным врагом, а что к чему, я думаю, не для твоих ушей, малютка. В последнюю ночь я как раз зашел выпить в таверну и видел этого парня с серебряным клинком на поясе. «Это Каллин из Кермора, — сказал мнеодин парень, — никогда не вставай на его пути». — Он наклонил свою голову. — Эти серебряные кинжалы — очень скверные люди.
— Вовсе нет. Он — мой папа.
— Вот как? Что за безжалостная Судьба: такая очаровательная крошка, а отец — серебряный кинжал.
Несмотря на то, что Джилл охватила ярость, она знала, что спорить бесполезно. Все презирали серебряных кинжалов. Большинство воинов жили в крепости знатного лорда и исправно служили ему, дав присягу при вступлении в хорошо вооруженный отряд, серебряный кинжал же вечно колесил по королевству и искал богатого лорда, который смог бы хорошо заплатить ему. Иногда, когда папа приезжал увидеться с Джилл и ее матерью, у него было много денег, а в другой раз — только медяки, все зависело от того, сколько он мог добыть на поле битвы. Хотя Джилл не понимала почему, она знала: если человек был серебряным кинжалом, никто не позволит ему стать кем-то еще. У Каллина никогда не было возможности жениться на маме и жить вместе с ней в крепости, как воин, давший присягу. Этой ночью Джилл молила богиню Луны сохранить ее отца в живых в битве в Гуингефе. Напоследок она догадалась попросить Луну сделать так, чтобы война закончилась и папа смог побыстрее приехать к ней. Наверное, войны были в ведении каких-то других богов, потому что вот уже два месяца Джилл грезила об этом во сне. Время от времени ее сны становились исключительно похожими на явь и очень яркими. Такие сны всегда сбывались. Так же как и с диким народцем, она давно научилась держать свои вещие сны в тайне. Обычно она видела Каллина въезжавшим в город верхом на коне.
