— Я знаю его, — Он наклонил набок голову и изучал Джилл, едва заметно улыбаясь. — Я ни разу прежде не видел ваших женщин. Они все такие же красивые, как ты? Джилл стояла и молчала, будто проглотила язык. Он засмеялся и поклонился ей.
— Скажи Дрегису, что мы приведем остальных.
Они ушли, вернее ускользнули прочь — без малейшего звука, как будто трава была их соучастницей, мягко стелясь и помогая им. Немного поодаль они остановили своих золотых коней. Джилл пристально следила за ними, пока они садились на лошадей и затем скрылись из вида.
После полудня жители западных земель приехали, растянувшись по лугу длинной процессией, состоящей из всадников и табуна лошадей, который всадники гнали впереди. Они приехали целым кланом — мужчины, женщины и несколько детей. Все были одеты одинаково. Длинные волосы женщин были заплетены в косы; так делали и дэверрийские женщины во времена Рассвета. Вместо того чтобы везти пожитки на подводах, они несли его на деревянных носилках. Столпившись в ста ярдах от лагеря Дрегиса, жители Запада начали разбивать свой лагерь. Как зачарованная, Джилл наблюдала за их слаженными действиями, когда каждый принимал участие в установке круглых кожаных палаток, в распаковке вещей и стреноживании лошадей. Меньше чем через час лагерь стоял так, как будто он был здесь всегда: из-под ярко окрашенных навесов доносились крики, бегали дети и собаки, толпился дикий народец.
— Подождем еще немного, — сказал Дрегис. — Они придут, когда будут готовы.
Немного погодя жители западных земель явились посмотреть на товары, которые Дрегис привез для них. По одному или парами они ходили вдоль разложенных в ряд кухонных котелков и ножей, мечей и деревянных топоров, лопат и наконечников для стрел. Иногда они присаживались на корточки и брали что-то для того, чтобы проверить, потом снова клали на место — и все без единого слова. Попривыкнув к ним, Джилл поняла: они прекрасны. В них чувствовалось внутреннее благородство, гибкость и грациозность, которые напоминали ей диких оленей. Джилл была удивлена тем, что погонщики мулов и даже Каллин смотрели на них с презрением. Весь день люди, спустившись на речной берег, играли в кости, начиная следующую партию сразу после того, как заканчивалась предыдущая. Только одна Джилл сидела на траве рядом с Дрегисом и наблюдала за его покупателями.
К концу дня, когда солнце было уже над самым горизонтом, к ним подошел молодой человек, держа в руках кожаный бурдюк с медом.
— Добрый день, — заговорил он. — Нам нравятся те безделушки, которые вы привезли для нас.
— Я очень рад этому, Дженантар, — ответил Дрегис. — Так что, придете завтра торговаться?
— Да. — Дженантар подал ему кожаный мешок. — Это для твоих людей, чтобы немного смягчить их.
Джилл осознала: ему было известно, что торговцы презирали его народ, и это глубоко поразило ее. Но он только улыбнулся, видя как Дрегис поспешил к погонщикам мулов. Дженантар опустился на траву рядом с Джилл. Серый гном появился на ее коленях и откинулся назад с довольной улыбкой.
— Вот как! — воскликнул Дженантар. — Ты видишь дикий народец?
— А ты сам, выходит, тоже?
— Весь наш народ знает их. Мы обращаемся к ним как к младшим братьям.
Джилл заглянула в его дымчато-серые кошачьи глаза и увидела сходство между жителями западных земель и диким народцем, только последние были безобразны и Уродливы, а первые — красивы.
— Ты знаешь, — заговорил Дженантар, — с нами живет один человек из ваших. Я думаю, он захочет увидеться с тобой.
Не сказав больше ни слова, Дженантар встал и пошел прочь, оставив Джилл гадать, чем же она могла оскорбить его.
На закате из лагеря жителей западных земель вышел старик. Так как его глаза и уши были нормальными, хотя он и был одет как обитатель Запада, Джилл решила, что он, должно быть, и есть тот человек, о котором упоминал Дженантар. Он был не очень высокого роста, мускулистый и широкоплечий. У него были огромные коричневые глаза и белые волосы, которые торчали над его лбом двумя пучками — как совиные рожки. Когда он сгорбился, сидя рядом с Дрегисом, его поза была похожа на птичью, особенно руки, свободно свисающие вниз. Дрегис оказался знаком с ним и представил всем как Адерина — имя, которое рассмешило Джилл, потому что оно означало «птица».
— Я пришел, чтобы просить тебя об услуге, Дрегис. Мне надо попасть в Каннобайн, и лучше, если я поеду туда с караваном, а не один.
— Добро пожаловать, ты можешь к нам присоединиться, — ответил Дрегис. — А что произошло? Или ты вдруг почувствовал страстное желание вернуться к тем людям, которых покинул когда-то?
— Нет, — ответил Адерин, улыбнувшись, — это всего лишь малоприятное дело, касающееся правосудия. Один из наших людей убил человека, и сейчас он скрывается. Мы хотим вернуть его назад.
— Да, действительно неприятное. Его будет легко найти. Он ведь наверняка не походит на элдисцев.
— Не совсем. Он полукровка.
— Советник Лослейн! — само собой вырвалось из уст Джилл. Адерин повернулся в ее сторону и взглянул на девушку. Но Джилл почувствовала, что он смотрел сквозь нее, его взгляд пригвоздил ее, как фермер прибивает сорокопута к амбарной стене.
— Да, совершенно верно, его зовут Лослейн, — сказал Адерин. — А ты, должно быть, Джилл?
— Да, — ответила та, удивившись. Она была уверена, что никогда не говорила никому из жителей западных земель своего имени. — Мы встречались с вами, сударь?
— Да, но ты не запомнила, — одно мгновение Адерин в задумчивости смотрел на нее, как будто хотел пробудить ее воспоминания. — А, почему ты сказала «советник Лослейн»?
— Ну, потому что он так представился… он человек из свиты лорда Корбина.
— Неужели? И это не показалось странным? Ну хорошо, в конце концов, мы теперь знаем, где его искать. — Адерин поднялся, всматриваясь в ночь. — Очень странно, воистину…
Затем он ушел, даже не оглянувшись.
— Ха! — подал голос один из погонщиков. — Этот старик, наверное, сумасшедший.
— О! Я бы не сказал, — задумчиво проговорил Дрегис, почесывая ногу. — Конечно, он себе на уме, но разумом крепок, словно дуб.
Погонщики обменялись недоверчивыми взглядами.
— Надо быть сумасшедшим, — пробормотал Каллин, — чтобы якшаться с жителями западных земель, как он это сделал.
Джилл понимала, что не стоит говорить об этом вслух, но в душе полагала, что жить с этим народом — вовсе не означает быть сумасшедшим.
Поздней ночью над залитым лунным светом лугом зазвучала музыка. Женский голос запел печальную мелодию. Три других голоса подхватили ее, и, пока они пели в четыре голоса в такой тональности, Джилл вспомнила, что слышала, как время от времени ее пели менестрели в портовых городах. Неожиданно присоединились инструменты: спокойный, чистый звук как у арфы, затем что-то, то напоминало звук волынки, и, наконец, бубен. Музыка звучала все быстрее и быстрее. Одна песня без остановки переходила в другую. Каллин вместе с другими тесно уселись и сосредоточились на игре в кости. Джилл незаметно ускользнула и стояла, слушая пение, на краю лагеря. Над лугом горели факелы, освещая яркие шатры. Джилл сделала несколько шагов вперед, как будто ее подталкивала неведомая сила. Вдруг Каллин схватил ее за плечо.
