— Ни за что. Какой смысл в моей жизни, если я проведу ее в позоре? — И тут Родри охватил неистовый хохот. Он хохотал до тех пор, пока Слигин не заставил его замолчать, крепко обхватив руками за плечи.
К вечеру новость облетела уже весь лагерь. Родри никогда раньше не приходилось наблюдать моральное разложение в армии. Это было неприятное зрелище. Знать смотрела на него с отвратительной жалостью, хотя делала вид, что негодует и жаждет реванша. Родри ходил по лагерю и пытался рассеять страх, разговаривая с каждым отдельно. Поначалу кое-кто старался шутить с ним, но степенно его начали избегать, как будто он был прокаженным или человеком, которого прокляли боги, не желая соприкасаться с его несчастной судьбой. Чтобы избежать встреч, Родри прошел на окраину лагеря вместе с Амиром — единственным человеком из отряда, который, казалось, был рад общению с ним. Светловолосый и кроткий, Амир был новичком в отряде. Несмотря на молодость, он всегда держался с достоинством.
— Господин, когда мы снова пойдем на Корбина, я буду сражаться вместе с вами, — пообещал Амир. — Я готов следовать за вами в Иные Земли.
— Спасибо тебе на добром слове, но в этом нет нужды. Я должен вызвать Корбина на поединок и положить конец этой войне.
— Но у вас есть воины!
— Почему, прах и пепел, люди должны умирать в этом безнадежном деле? Мы никогда не убьем Корбина, ну так и ладно. Если он убьет меня, восстание закончится.
Амир повернулся к нему со слезами на глазах.
— Не говори обо мне плохо, когда я умру, ладно? — попросил Родри.
Амир отошел на несколько шагов в сторону, растерянно шевеля губами. Родри посмотрел на дорогу и увидел небольшой отряд всадников, приближавшийся с юга. Через некоторое время Родри смог разглядеть цвета на их щитах. Отряд состоял из его сторонников, и во главе всадников была Джилл.
— Проклятье, это отряд охраны Каннобайна, — произнес Родри. — Что они здесь делают?
Джилл спешилась и сухо доложила:
— Пополнение, господин. Я все знаю о сражении. Мне было Видение. Я не безумна, ведь сражение состоялось, разве не так? Ради всех богов, где мой отец?
Амир сначала хихикнул, потом засмеялся громче, а потом — захохотал так громко, что Родри пришлось схватить его и потрясти:
— Возьми себя в руки! Мы уже насмотрелись здесь на знатоков двеомера. Вот тебе еще один.
— Это совсем не то, господин — сказал Амир, — это Джилл.
— Что? Конечно, Джилл. Я вижу.
— Нет, вы меня не поняли, господин. Смотрите, смотрите внимательно на Джилл! Корбин не умрет от руки мужчины, не так ли?
Подбоченившись, Джилл хмуро смотрела на них, как на ненормальных. И позой и движениями она так напоминала парня, что Родри вдруг понял, что Амир имел в виду. Он запрокинул голову с облегчением и захохотал. Джилл не выдержала:
— О, боги! Навоевались! Я приехала в лагерь для сумасшедших?
— Прости, — произнес Родри, — я отведу тебя прямо к отцу. О, Джилл! Я готов пасть ниц и целовать твои ноги.
— Милорда командующего ранило в голову? Что это значит?
— Я все объясню тебе после того, как ты увидишься с Каллином. Серебряный кинжал, я беру тебя в свой отряд!
Чтобы дать Каллину оправиться от ранения, Родри поместил его в свою палатку: ведь этот человек спас ему жизнь! Когда Джилл вошла в палатку, Каллин разметался на одеялах. На груди — повязка, на левой руке — шина, волосы слиплись от спекшейся крови. Джилл опустилась возле него на колени и заплакала, слезы ручьем текли по ее щекам. Она провела рукой по отцовским волосам, он вздохнул во сне и повернул голову в ее сторону.
— Джилл! — позвал Невин, наклоняясь в проходе. — Я слышал, ты добралась до нас.
— Как я могу быть далеко, когда отец в такой опасности?
Невин едва заметно улыбнулся и опустился рядом с Джилл на колени. Ей захотелось рассказать ему о своем Видении, но она побоялась.
— Скажи мне правду, он умрет? — спросила Джилл. Невин так долго не отвечал, что ее сердце начало колотиться, как бешеное.
— Я сомневаюсь в этом, — вымолвил он наконец. — Каллин был на пороге смерти, когда я обрабатывал раны, но это был просто шок. Сейчас он прошел. Твой отец — волевой человек. Но у него на боку глубокая рана. Если она загноится…
Он не закончил фразы. Джилл опустилась на пятки и почувствовала себя такой окаменелой, будто у нее совсем не было тела.
— Он не проснется еще некоторое время, — сказал Невин. — Родри хочет поговорить с тобой. Я думаю, тебе лучше услышать все от него. Я останусь с Каллином до тех пор, пока ты не вернешься.
Джилл наклонилась и вышла из палатки. Все как-то странно смотрели на нее — с почтением, как будто она была богиней Эпоной, отважившейся, как в старых добрых сказках, навестить простых смертных. И ни один человек не произносил ни слова. Когда Амир провожал ее к Родри, люди следовали за ними молча. Перед палаткой Слигина стояла знать, и все так пристально смотрели на нее, что ей захотелось убежать отсюда. Родри поклонился ей.
— Я не сомневаюсь, что ты можешь владеть мечом, который висит у тебя на поясе, — произнес он. — Думала ли ты о том, что когда-нибудь он понадобится тебе в сражении?
— Много раз, господин, но отец всегда запрещал мне это.
— Только не сейчас, — пробормотал Эдар.
— Послушайте, господа! — сказала Джилл. — Вас так много вокруг… Что все это значит?
— Не торопись, Джилл, — Родри помолчал, прикусив нижнюю губу. — У меня для тебя есть необычное сообщение. Короче, странный разговор.
— Господа! — не выдержал Слигин. — Что хорошего в том, что девушка умеет сражаться? Я бы ни за что не обратился к беспомощной женщине, в каком бы безнадежном состоянии мы ни оказались. Это вопрос чести, разве не так?
Джилл оглянулась вокруг и увидела в стороне слуг, стоявших наготове с обедом для знати.
— Господин Слигин — почтенный человек, — сказала Джилл. — Не будет ли он так любезен принести мне одно из этих яблок?
Недоуменно пожав плечами, Слигин выполнил ее просьбу.
— Теперь встаньте позади меня, господин, — продолжала Джилл, — и когда я сосчитаю до трех, подбросьте вверх яблоко.
Джилл вытащила меч и держала его, опустив острие вниз. На счет «три» она повернулась кругом, меч взметнулся вверх, и когда яблоко начало падать, она безо всякой подготовки просто ударила по нему. Две почти одинаковых половинки упали к ногам Слигина.
— Проклятье, — прошипел Слигин, — у меня самого вряд ли так хорошо получится. Здорово!
— Спасибо, господин, — сказала Джилл, — но не очень меня хвалите. Мой отец может разбить яблоко сразу на четыре части.
