— Ты дэверриец, да? — спросил Бриндемо. Он говорил на этом языке с небольшим акцентом. — Значит, опасный человек. Я знаю твой жуткий язык. Понял? Одно лишнее движение или слово, и я прикажу тебя выпороть.
Затем он повернулся назад к Бриддину, который достал из кошеля, висевшего у него на поясе, накладную на раба и протянул ее Бриндемо. Талиэйсин заметил, как глаза работорговца подозрительно прищурились. Когда они снова заговорили, на сей раз несколько медленнее, Талиэйсин начал улавливать смысл произносимых фраз. Он понял, что Бриддин предлагает продать его в медные рудники, что находятся высоко в горах на юго-западе, или на флот галер архонта. Пленник сжался; он помнил достаточно, чтобы знать: на таких работах люди умирают быстро. Бриндемо в последний раз взглянул на него, затем повернулся к Бриддину.
— Сколько ты давал ему опиума, уважаемый господин?
— Немного и недолго, — затем Бриддин проговорил что-то непонятное, что понравилось Бриндемо, поскольку толстый работорговец кивнул и улыбнулся.
Деньги перешли из рук в руки — двадцать золотых монет, как видел Талиэйсин. Бриндемо взял накладную, убрал ее к себе в кошель и проводил Бриддина, Гвина и немого до двери, в то время как его сын держал Талиэйсина на короткой толстой цепи. Вернувшись, работорговец долго и внимательно рассматривал нового раба.
— Ты не можешь сбежать, Талиэйсин из Пирдона. Если ты сбежишь, то люди архонта тебя поймают и…
— Убьют. Это я знаю.
Бриндемо кивнул, расстегнул ошейник и снял его с шеи раба.
— Он трет и оставляет нехорошие следы. А ты у нас должен выглядеть красавчиком.
— Это будет иметь какое-то значение на рудниках?
— Ого! Ты немного понимаешь бардекианский?
— Все лучше и лучше. Рудники?
— Ха! Барума уезжает завтра. Он появляется здесь раз в год, а то и реже. Откуда он узнает, куда я тебя продам? Рудники платят за рабов мало, и цена там твердая, установленная законом. Варвары — редкий товар, они стоят гораздо дороже. Будешь себя хорошо вести, и мы пристроим тебя в приличный дом. Садись. Кстати, у меня снаружи стоит вооруженный человек. Он все слышит. Ты понял?
— Я не убегу. Я слишком устал и даже не знаю, где нахожусь.
Бриндемо рассмеялся и опустился на подушки, а пленнику жестом велел сесть на краю. Работорговец достал накладную и, поджав губы, уставился в нее.
— Тебя действительно зовут Талиэйсин? — спросил он.
— Наверное.
— Что? Ты же должен знать свое имя!
— Я ничего не помню о своей жизни. Только несколько последних недель.
— Тебя по голове треснули?
— Может быть. Иногда люди теряют память от сильного удара по голове. Но я не знаю. Мне не сказали.
Бриндемо постукивал по золотому зубу уголком накладной и все глядел на свою живую покупку.
— Скажи мне кое-что еще. Барума… ну… он тебя бил?
Талиэйсин сморщился и уставился в пол.
— Вижу, тебе от него досталось. Так тобой было легче управлять, — в словах работорговца прозвучало немного жалости. — Мне не хочется идти против Барумы. Ты винишь меня за это?
— Нет.
— Но с другой стороны, мне не хочется идти против архонта и нарушать священные законы моего города. — Он снова глянул в накладную. — Нарушение законов может обойтись дороже, чем прекословие Баруме.
— Эта накладная подделана, да?
— А, действие опиума, вероятно, проходит. — Бриндемо повернул накладную так, чтобы на нее попадал свет из окна. — Очень умело, очень, очень профессионально. С другой стороны, от Барумы и ожидаешь качественной работы. Чтоб он перепутал свечу с подушкой и сел на свечу!.. Попытайся вспомнить, кто ты. Может, я смогу тебе помочь. У тебя есть родственники в Дэверри?
— Мой отец — богатый торговец. Это я помню.
— Ага! Несомненно, он выкупит сына по честной цене, если мне удастся его найти. Если. Постарайся вспомнить. Я не могу держать тебя слишком долго…Что, если Барума вернется и начнет про тебя спрашивать?
Талиэйсин содрогнулся, презирая себя за трусость.
— Вижу, ты понимаешь, — Бриндемо и самого передернуло. — Но если дело с твоим отцом провалится, я продам тебя в приличное место. А когда любящий отец все-таки приедет тебя искать, я сообщу ему, куда обратиться. Может, он отблагодарит меня деньгами?
— Конечно, — Талиэйсин обнаружил, что ему удивительно легко лгать. — Он всегда был щедрым.
Бриндемо хлопнул в ладоши.
— Мы тебя накормим и предоставим место для сна.
В дверь, находящуюся рядом с возвышением и подушками, вошел чернокожий мужчина ростом в семь футов, очень мускулистый, с коротким мечом в усыпанных драгоценностями ножнах. Но даже если бы у него не было меча, Талиэйсин не рискнул бы возражать гиганту, у которого ладонь шириной с человеческую голову.
— Дарупо, принеси ему поесть. Готов поспорить: Барума держал его полуголодным.
Гигант кивнул, сочувственно посмотрел на Талиэйсина и снова исчез. Пока он отсутствовал, Бриндемо вернулся к своей игре. Он бросал игральные кости, после чего передвигал на доске фишки, вырезанные из слоновой кости. Вскоре Дарупо вернулся с глиняной миской овощей в соусе со специями и корзиной с очень тонким хлебом, который напоминал круглый пергамент. Он показал Талиэйсину, как отрывать куски хлеба и собирать ими овощную смесь. Она оказалась великолепной на вкус, и Талиэйсин принялся за еду с искренней благодарностью. Должно быть, здесь его будут хорошо кормить. За здорового раба покупатели заплатят больше, чем за больного. Впрочем, он был слишком голоден, чтобы надолго задумываться об особенностях ремесла работорговца. Бриндемо вздохнул и внезапно поднял голову от доски.
— Как бы я ни поступил, знаки плохие, — он с несчастным видом махнул на доску. — У меня нехорошее предчувствие. Я могу получить за тебя большую прибыль, Талиэйсин из Пирдона, но, несомненно, пожалею о том дне, когда боги привели тебя ко мне.
* * *
В гавани Аберуина моросил дождь. Булыжники мостовой стали скользкими. Закутавшись в великолепный красный плащ, королевский вестник быстро спустился со сходней на причал. Галера за его спиной закачалась. Высокий нос с крылатым драконом на задних лапах, казалось, кланялся собравшейся толпе. Невин пошел вестнику навстречу. Затем он остановился и повернулся к Каллину, который возглавлял почетный эскорт.
— Проверь, чтобы морякам дали выпить горячего, как только они доберутся до дана, хорошо?
— С радостью. Бедняги, гребли полпути из Керрмора в такую погоду!
Невин поспешил дальше, чтобы обменяться традиционными приветствиями с вестником, который поразительно хорошо владел собой. Несмотря на то, что он промок, устал и у него текло из носа, он отчетливо произносил каждое слово и поклонился с грацией танцора.
